бодхисаттв - тех, кто находится на пути к достижению просветления, - обсуждался на протяжении веков и оказался центральным для развития искусства во всей Азии. Как и во многих других культурах, особенно в древнем мире, вопросы религии и искусства были тесно переплетены. Первоначально буддийские художники вообще не хотели изображать Будду и ограничивались изображением дерева бодхи, под которым Будда обрел просветление, колеса дхармы и круглых ступ, символизирующих вхождение в нирвану. Но вскоре сложилась сложная система изображения Будды со значительными местными вариациями. Художники и скульпторы просто не могли удержаться от создания изображений Будды на различных этапах его жизни, описанных в священном писании. Поскольку достижение нирваны ассоциировалось с медитацией, с желанием растворить эго и его привязанности к миру, изображения и скульптуры Будды подчеркивали неподвижность, изображая его в позах, полных отдаленного спокойствия. Часто он сидит в позе лотоса, но даже когда он стоит, он занят минимальной деятельностью. Движение или любая форма драматизма и возбуждения, если и были, то только для низших существ и учеников, которые часто толпились вокруг Будды или бодхисаттвы, как в скульптуре, которой восхищался Эннин.

Стремясь достичь полного спокойствия, буддийские художники разработали сложную систему передачи лица, позы и других характеристик Будды. Цель состояла не в том, чтобы передать детали анатомии, а в том, чтобы визуально выразить отрешенность, столь важную для этой доктрины. Чтобы выразить неподвижность, Будда почти всегда изображался фронтально, с полной симметрией, а его конечности и тело имели мягкую округлую форму, свидетельствующую о покое, без какого-либо намека на мышцы или сухожилия, используемые в напряжении или движении. У художников не было причин беспокоиться об анатомии человека, тем более препарировать трупы, как это начнут делать некоторые европейские художники через несколько сотен лет. Любая попытка реализма противоречила всему, во что верили буддисты: она фокусировала внимание зрителя на особенном, поразительном, необычном; подчеркивала индивидуальность и телесные причуды. Вместо этого буддийская скульптура пыталась передать то, что символизировал Будда: философию пустоты.

То же самое можно сказать и о его лице. Темно-синие глаза Будды смотрели прямо на зрителя под широким лбом, с белой прядью волос между бровями, символизирующей третий "глаз мудрости". Будда был одет в скромное монашеское одеяние без украшений. Только его руки принимали поразительные позы, кодифицированные мудрами - жестами рук или "йогой рук", которые позволяют художнику выразить определенное внутреннее отношение. Все означало тот или иной аспект буддийской философии.

Пока Эннин был поглощен изучением буддизма, настроение в Китае изменилось. В 840 году на трон взошел новый император, Вузунг Танский. В отличие от своего предшественника, Вузун был неравнодушен к даосизму - китайской философии, основанной на книге "Даодэцзин" (или "Дао дэ цзин") мудреца Лаоцзы, которая укоренилась много веков назад. Со временем приверженцы Дао (или Пути) впитали в себя народные ритуалы, астрологию и медицину, а также элементы буддизма, объединив философию и религию. Будучи менее многочисленными и менее обеспеченными, чем буддисты, даосы были склонны рассматривать буддистов как соперников и возмущались их доступом к власти и привилегиям, прежде всего в столице. Восхождение Вузуна дало возможность свести старые счеты и обиды, а также получить дополнительные ресурсы.

Помимо вновь окрепших даосов, конфуцианцы по-прежнему враждебно относились к буддизму. Их система верований, основанная на государственной службе и сыновней почтительности, была склонна относиться к буддизму с его акцентом на индивидуальное просветление с подозрением. Кроме того, буддийские монастыри, такие как в столице и на горе Вутай, приобрели значительные богатства. Теперь конфуцианские администраторы надеялись конфисковать и перенаправить часть этих богатств при поддержке нового императора.

Конечно, у буддистов были свои защитники, включая евнухов, которые занимали значительные посты при дворе, но все больше становилось ясно, что буддизм находится в обороне. Несмотря на то, что он существовал в Китае сотни лет, и конфуцианцы, и даосы клеймили его как иностранный импорт.

В 842 году были приняты первые антибуддийские эдикты, принуждавшие закрывать монастыри, конфисковывать имущество и сжигать священные писания. Эннин записывал преследования своих собратьев-монахов в дневнике без особых эмоций. Иногда он даже обвинял жертв, как, например, когда осуждал некоторых буддийских писцов, которые были достаточно глупы, чтобы представить императору буддийские писания, прекрасно зная, как враждебно император относится к их вере. Его собственная стратегия заключалась в том, чтобы не высовываться, погрузиться в учебу и надеяться, что антибуддийская волна в конце концов схлынет.

Произошло обратное. В 844 году гонения перешли в более экстремальную фазу, с массовым разрушением небольших храмов, конфискацией всех богатств, принадлежащих монастырям, массовым отстранением монахов от должности, уничтожением буддийских скульптур и изображений. Драгоценные колокола буддийских монастырей были сняты и переданы даосским храмам. Только постепенно Эннин пришел в себя и признался себе, что новый император явно любит даосизм и ненавидит буддизм. Уничтожение буддийского искусства было для него особенно тяжелым: "Более того, они содрали золото с Будд, разбили бронзовых и железных Будд и измерили их вес. Какая жалость! Какой предел был у бронзовых, железных и золотых Будд на земле? И все же, в соответствии с императорским указом, все они были уничтожены и превращены в мусор". Мир буддийского искусства, который Эннин приехал посмотреть, рушился на его глазах. (Христиане также подвергались гонениям, что имело разрушительные последствия).

Это был лишь вопрос времени, когда антибуддийская кампания наткнется на этого японского монаха, скрывавшегося в столице. Эннин был лишен сана и отправлен домой. Он покинул столицу с пустыми руками. За восемь лет, прошедших с момента его прибытия, он собрал священные писания и предметы искусства, чтобы увезти их в Японию, но он понял, что должен оставить все это. Буддизм был официально отменен, и его нельзя было встретить на дороге, нагруженного изображениями и свитками. Все, что он смог бы привезти с собой, - это то, что хранилось в его собственном разуме. На прощание сочувствующий китайский гражданин, главный администратор, оставил ему горестную мысль: "Буддизм больше не существует в этой стране. Но буддизм течет на восток. Так говорилось с древних времен".

Эннин все еще находился в Китае, когда в 846 году скончался император Вузун, положив конец самой суровой фазе гонений. Вопреки мрачным оценкам главного администратора, буддизм в Китае пережил великие гонения 845 года, хотя он так и не смог вновь обрести ту силу и значение, которыми он пользовался при предыдущих императорах династии Тан. Гора Вутай была в значительной степени разрушена. Дневник Эннина стал самой подробной записью об этом необыкновенном скоплении гор и монастырей, природы и искусства. (В последующие века некоторые монастыри были восстановлены, опираясь на его дневник, и эта территория