Облака, которых над аэродромом и вовсе не было, а надУторгошью плавали лишь отдельными клочковатыми островками, чем ближе к Пскову,тем становились гуще. Говоря красиво – словно небесный пастух сгоняет сюда всехсвоих небесных овец.

Разглядеть землю становилось все труднее. Но это Спартака, вобщем-то, мало волновало. А по-настоящему волновало то, что впереди наблюдалосьвовсе уж густое скопление облаков. Вот черт, неужели бомбометатели нырнут вних? А с другой стороны, куда им прикажете деваться? Если только снижаться иидти под облаками. Но на это они вряд ли пойдут, потому как вот-вот начнутсявражеские позиции и подставлять группу под зенитный огонь их командир нерискнет.

Так и есть. Клин бомбардировщиков вонзился в густую облачнуювату. И вот здесь Спартак действительно занервничал. Он уже не видел впередиидущих машин. Вернее, пока еще видел мельком. Нет-нет да и мелькнет темный бокфюзеляжа или проглянет сквозь просвет в облаках крыло. А вскоре, тут уж к бабкене ходи, придется следовать за «эсбэшками» вслепую.

Была бы радиосвязь, тогда можно было бы координироватьвзаимодействие, а так... Спартак почувствовал, как у него потеют руки. Что,интересно, думают другие летчики его звена? Что-что? Что идиот их командир,потому что стоит бомбовикам войти в разворот, изменить высоту или сброситьскорость, как истребки впилятся в них со всем старанием и охотой! И ещеодной нелепой гибелью станет больше.

Трудно представить себе ситуацию хреновее той, когда от тебяабсолютно ничего не зависит и ты действительно похож на того самого барана встаде небесного пастуха. А в придачу ты отвечаешь не только за себя... Если бытолько за себя, то Спартак, пожалуй, рискнул бы идти прежним порядком...

Надо было на что-то решаться, и Спартак принял решение. Покане поздно, пока случаются еще какие-то просветы, надо выводить звено.

Качнув крыльями, он дал знать идущему с ним в пареМостовому, что готовится к маневру. После чего подвел себя и своего ведомого ковторой паре истребителей и направил звено на снижение.

Слой облаков заканчивался на шестистах метрах. На этойвысоте, прямо под белой периной, чтоб ей пусто было, Спартак повел звено,постоянно поглядывая наверх и прикидывая, куда могут направляться бомбовики.М-да, отсюда, как и ожидалось, машин смежников не видно. Будем надеяться,станут мелькать в разрывах облаков. Да только что-то не видать пока этихразрывов...

Опять взгляду открылась земля, и оказалось, что онинаходятся на подлете к городу Острову. Внизу заблестела широкая полоса рекиВеликой, делящей Остров на две части. Кстати, хороший ориентир – по этой речке,никуда не сворачивая, аккурат до Пскова и доберешься. И уж из виду не потеряешьточно – дальше Великая становится все шире и полноводнее.

Прошли над мостом – главной местной гордостью идостопримечательностью. Спартак однажды по делам службы мотался в Остров воднодневную командировку и туда-обратно сфланировал по этому мосту, гдеу повечерам прогуливалась городская молодежь, как в Ленинграде она прогуливается попроспекту Двадцать Пятого Октября[21]...

Воспоминаниями Спартак пытался заглушить нервозность...

А вот этого совсем не надо! В небе впереди и вокруг сталилопаться красные разрывы, тут же окутывающиеся характерными темными дымками.Зенитки, чтоб их! Спартак знал, что Остров взят фашистами, выходит, они здесьуже основательно укрепились. Ни фига, проскочим!

Проскочили. Никого не задело. Зенитки заработали сопозданием, и удалось вырваться за город раньше, чем поставили заградительныйогонь. Зенитки работали по ним, по бомбардировщикам молчали. И что сие значит?Не видели? Или бомбовики обошли Остров стороной?

Гадать можно сколько угодно, ответ все равно получишь лишь втом случае, если «эсбэхи» вдруг вывалятся из облаков или начнут бомбометание.Вот только где и когда они его начнут...

Спартаку вспомнились объявления, какие иногда делают погромкой связи в крупных универмагах: «Потерявшийся мальчик Петя ждет своих папуи маму у главного фонтана». И где же тот главный фонтан, у которого они должнывновь сойтись с бомбовиками?

Вот показался и Псков. Широкий разлив реки Великой, здесьвполне оправдывающей свое название. Река – и это заметно даже сверху –испещрена черными штрихами. По воде плывут деревянные обломки или трупы. По всемугороду в небо вверх поднимаются дымы – пожаров не счесть. Сильный пожар заметенна южной окраине. Но чего не видно, хоть тресни, так это того, чтобы небопрочерчивали стремительно снижающиеся темные точки и где-то внизу рвалось,где-то набухали бы черные столбы бомбовых разрывов.

Где вы, мать вашу бомбовую так и вперетяжку! Где?! Кудаускакали?!

Спартак повел звено к той окраине Пскова, откуда начиналасьдорога к Ленинграду. Может быть, ребята бомбят какую-нибудь танковую колонну.

И в иные вылеты Спартак жадно вглядывался в небо в ожиданиивражьих самолетов. Сейчас же он ждал их с особым нетерпением. Глядишь, онипоявятся не просто так, а с намерением атаковать замеченные в воздухе советскиебомбардировщики. А хоть и просто так. С каким удовольствием вступил бы онсейчас в бой, потому что было бы на ком выместить злость, и это хоть как-тооправдало бы никчемный, пустой, в сущности, вылет.

Шоссе было пусто. Ни своих, ни чужих. И опять же нигде нибомбардировщиков, ни «юнкерсов» с «мессерами».

Спартак давно уже с тревогой посматривал на стрелкубензиномера. Черт, пора возвращаться, иначе горючего до базы может и нехватить. «А чего ты хотел, не вечный же двигатель!» Ладно, решил Спартак,последний заход над Псковом и обратно.

В этом последнем налете над городом немного повезло. Нет,группы СБ они так и не отыскали, зато на западной окраине обнаружили танковуюколонну.

Даже сверху было заметно, насколько внаглую разъезжают фрицыпо нашей земле. Все люки открыты, фашистские танкисты едут, высунувшись из нихпо пояс, снайперов не боятся. Еще небось песенки свои насвистывают...

Так просто сделать над колонной круг и уйти в направленииаэродрома Спартак не мог. Следовало хоть как-то выместить накопившееся...

Он направил машину в пике. В лицо неслась смазаннымиполосами земля, приближалась вереница черных, окутанных выхлопами машин скрестами на броне. Спартак нажал на гашетки.

Разумеется, едва над головой показались стальные птицы,танкисты попрятались внутрь, и пули застучали по броне, не причиняя никакоговреда. Но Спартак и не надеялся на глупость или на граничащую сумопомешательством храбрость гитлеровских солдат. Он ни на что не надеялся, онпросто вымещал злобу. Ну разве что втайне желал, чтобы кто-то из фрицевобделался от страха. А это вполне может статься – вряд ли уж все гитлеровцы такподкованы, что с ходу могут отличить истребитель от бомбардировщика. А разбомбардировщик, то и бомбу себе на голову можно получить.