Подошли ребята, и работа закипела. Собственно, никакихсложностей с заправкой самолетов быть не могло. А вот что касается запускамоторов... С тревогой Спартак ждал этого судьбоносного момента, этого ни датьни взять лотерейного розыгрыша. Запустится – не запустится...

Заряда их аккумуляторов, как правило, хватало только на одинзапуск – на взлет. После этого аккумулятор разряжался напрочь. И что хошьделай, а без подзарядки мотор не запустишь.

Ну так и есть! Только у одного в звене аккумулятор неподвел. Этот один и улетел, качнув на прощание крыльями. Остальным предстоялокуковать до прилета на «уточке» техника с заряженным аккумулятором...

– А давайте попробуем то, что мой муж изобрел. Иногдасрабатывало, – вдруг предложила комендант. – Пойдем, поможете мнедонести...

Приспособление для проворачивания винта было смастрячено изстарого амортизатора. «Черт знает что, почему мы, военные летчики, элита, можносказать, летаем с такими дурацкими аккумуляторами? Неужели так труднообеспечить?.. И интересно, у немцев так же обстоит с техникой? – думалСпартак, от ангаров волоча сие устройство за бодро вышагивающей по «коровьемуполю» барышней в комбезе. – И где, интересно, муж, почему не выходитпоприветствовать лично? И как такое понять: жена – комендант, а муж тогда кто унас? Экий загадочный аэродром, однако».

Изобретение местного Кулибина работало. Удалось запуститьвсе самолеты... кроме самолета командира звена. Все его хлопцы благополучноулетели в сторону родного аэродрома, а Спартак все еще бился, пытаясьпровернуть винт. Тщетно.

Он бросил пустое занятие, только вконец обессилев. Ничего неподелаешь, придется дожидаться прилета техника. И даже не связаться с роднымаэродромом – связь, как объяснила товарищ комендант Смородина, то ли отключена,то ли оборвана, причем уже давно.

Они сходили к ангарам за маскировочной сеткой, накрыли еюмашину...

Лишь когда сгустились сумерки, Спартак понял, что сегоднятехника не будет. Дело, в общем-то, обычное. «Уточка» у них была всего одна,днем, вполне возможно, пропадала на вылете. А то и на ремонте стояла, тоженередко случается. Истребитель, сиречь боевую машину, не пошлют ведь какпростого извозчика. Да и пока не того полета птица Котляревский, чтобы емуаккумулятор на истребках возили. Возможно, и не будет «уточки» вовсе, а завтраприедет сюда их аэродромовский грузовик.

Спартак сидел на лавочке с видом на аэродром, покуривал,лениво отгонял комаров. Любовался летним вечером. Сейчас ничто не напоминало овойне, будто и нет ее вовсе. На небе, как на фотопленке, постепенно проступалипервые звезды, перламутрово-серое вечернее небо медленно темнело. Мир сейчасбыл тих, чист и свеж. Только какие-то кузнечики и прочие букашки трескочат ввысокой некошеной траве. А может, двадцать второго июня ничего и не было,привиделось, может, все?

– Сегодня уже никого не будет, – сказала товарищкомендант Смородина, опускаясь рядом с ним на лавку.

– Да, – согласился Спартак. – Видимо, придется мнеи дальше вам надоедать.

– Пойдемте, надоедала, я вас ужином накормлю.

– Возражать не стану.

Они не сразу пошли. Еще какое-то время молча сидели рядом налавке. Уж больно хорош был вечер...

А потом Спартак пошел в летний душ (бочка на высокихкозлах), с удовольствием и долго плескался под нагревшейся за день водой. Потомтаскал ведра от колодца, заливал воду в бочку вместо израсходованной. Потом ещераз ополоснулся, смыл трудовой пот...

А войдя в сколоченную из бревен добротную избушку (командныйпункт) – так и замер столбом на пороге... Вот ведь как, оказывается, он здоровоотвык от самых элементарных вещей.

Две керосинки, чуть слышно шипя, вполне сносно освещаликомнату. Да и не слишком большая комната. В центре – стол. И по военным меркамнакрытый прямо-таки шикарно. Консервы, зеленый лук, шоколад «Крестьянскаяжизнь» (издали узнаваем – на фантике изображен трактор на фоне колхозногобыта). Источая невыносимой силы аромат, дымится сковорода с жареными грибами икартошкой. В центре стола полевые цветы в вазе. Бутылка вина «Лидия».

Почему-то Спартаку стало неловко. «Может, оттого, что кто-тосейчас на боевом вылете, рискует жизнью, бьет врага, а я тут...»

– Хочется хоть на вечер забыть о войне, – сказалатоварищ комендант Смородина, сидя за столом и кулаком подперев подбородок. Онауспела переодеться – теперь была в белом с желтыми цветами ситцевом сарафане сширокими лямками. Отсутствие летного шлема открыло прическу под названием«колечки а-ля Кармен». – Садитесь, не стесняйтесь, товарищ лейтенант.Нечего тут стесняться...

– Спасибо. Но как вас зовут, вы так мне и не сказали, –напомнил Спартак, отодвигая стул.

– Оля.

О как. Не по имени-отчеству представилась, а просто: «Оля».Приятно.

– А меня Спартак.

– Вы уж говорили, – рассмеялась она.

– Мало ли, может, вы забыли, – Спартак сел застол. – Кругом же столько Спартаков, не говоря про лейтенантов...

Словно и нет войны...

– Открывайте вино, что же вы? Сидите, как бедныйродственник. А еще Спартак, древний герой и победитель.

Словно и нет войны!

– Давайте сюда тарелку, жаренки положу. Вам укроп сверхупокрошить?

– А штопор есть? Нет? Ну и не надо. С фрицами справляемся, ауж с пробкой-то...

Как-то неловко было спрашивать о муже, но поинтересоватьсятак и тянуло. Ведь помянула же она мужа...

Выпили по бокальчику, поели, успокоили червяка, выпили повторому...

– Неужели вы здесь совсем одна? – спросил Спартак.

Она кивнула:

– Совершенно. Одна-одинешенька. Я вам потом, если хотите,покажу свое хозяйство. Пустые казармы, пустые дома, где жили летчики ссемьями... Нашу с мужем квартиру. Я там сейчас не живу, сюда перебралась.

– Так это не запасной аэродром? – догадалсяСпартак. – Отсюда просто всех перевели?

– Да. На второй день войны приказ пришел. Перебросили,кажется, куда-то под Таллин. Оставили только нас с мужем. Вообще-то,комендантом был он, капитан Смородин, а я работала связисткой. Но две неделиназад он поехал в Ленинград, хотел выяснить, что делать со всем нашимхозяйством. Тут же столько всего осталось! Жалко, если пропадет, а немцы всеближе... Вы уж там сообщите кому следует, а желательно не только вашемуаэродромному начальству, куда-нибудь повыше, в политчасть, что ли, сообщите.Сколько самолетов нашим горючим можно заправить! Я так обрадовалась, когда высели. Ну наконец-то, думаю, хоть кто-то...

– Скажу, конечно. Честное слово... Так вы, выходит,комендант поневоле?

– Ага, – она грустно улыбнулась. – Слава оставилменя комендантом вместо себя. Назначил по всей форме, заставив наизусть заучитьобязанности. И уехал... Вот с тех пор я тут одна и кукую. И никуда отсюдане денешься, на шаг не отойдешь, мало ли что. Где этот немец, может, совсемблизко уже? Мы со Славой, как велели, заминировали тут все, провода бросили.Только присоединить к проводам генератор и крутануть ручку. Немцу оставлятьникак нельзя...