Бесы закивали, зацокали языками.

— Не трогайте вассала врага, — сказал Астарот спокойно. — Ему и так осталось мало, чума сожрет до заката.

— Чума? Фу! — вскричал Ронве брезгливо. Бесы отскочили от рыцаря.

— Сир, — кашлянул Ронве деликатно, — до рассвета немного. Не пора ли возвращаться в пенаты, предварительно проявить неподобающее милосердие — и умертвить очумелого?

Бесы поддержали коллегу кивками, но Астарот спросил с холодным любопытством:

— Не хотите помучить смертного? В моих силах вернуть его здоровье.

Хапхан фыркнул:

— Герцог Астарот, какой смысл возвращать, а потом тут же забирать здоровье? Так мы оправдаем представления глупых крестьян о тупости подданных Принца Тьмы.

Ронве добавил:

— Да и на свету я себя чувствую так, будто Иисус покарал.

Астарот рассмеялся:

— Что ж, будь по-вашему… Спрошу смертного червя кое о чем.

В душе рыцаря вскипело, он прохрипел:

— Спрашивай, червь бессмертный.

Бесы загудели осуждающе: Хапхан приблизил кузнечные меха к шлему, с клыков Юринома капала слюна.

Астарот вскинул руку, обвитую черной лентой змеи.

— Ну, ну, спокойнее, дадим ему перед смертью покуражиться. Ты кого-то ищешь, вассал врага?

Инконню ответил злобно:

— Не твое дело, сеятель зла.

Астарот рассмеялся. Бесы встали за спиной рыцаря, тянули к нему когтистые лапы.

— Да будет тебе известно, зло — не живая и одушевленная сущность, а состояние души, происходящее через отпадение от добра. Посему не ищи зла вовне, не думай, что есть первородная злая природа, пусть каждый признает себя виновником собственного злонравия.

— Браво, сир! — заорал Ронве. Рыцарь болезненно дернулся, пальцем бессильно почесал шлем возле уха.

Слова показались смутно знакомыми, но болезненное состояние помешало вспомнить. Астарот продолжил:

— Сломлю лед недоверия. Быть может, судьба одной златовласой девы вам небезразлична?

Инконню вздрогнул, сознание ослепило горячим разрядом. Бесы гнусно захихикали.

— Леди Хелия! — вскричал рыцарь. — Где она, что с ней?

— Ага, понятно откуда в паршивом лесу невеста Христова! — воскликнул Хапхан.

Ронве спросил его насмешливо:

— Жалеешь, что не отбил у этих ублюдков и не позабавился?

— А, ерунда! — отмахнулся раздуватель пламени ада. — Если уж кувыркаться, то с тещей Господа.

Юрином согласно зацокал: баба девы слаще, всем известно.

В Инконню закипал гнев, странная смесь злобы и болезненного жара вытравила страх.

— Ответьте, где она? — спросил хрипло. — Помогите.

Герцог Преисподней рассеянно взъерошил холку дрыхнущего зверя, а бесы залились истерическим хохотом.

— Помочь? — всхлипнул Юрином. — Человечек, неужто чума подарила тебе призму красоты? Какими ты нас видишь — прекрасными монашками?

— С глазами все в порядке, — огрызнулся рыцарь. — Я вижу уродов Преисподней.

— Давайте его сожрем, — предложил Ронве.

— Тихо, — вскинул руку Астарот. — Почему бы не помочь доблестному рыцарю? Ведь грех не в нашей природе, мы сподоблены воли и свободы. Ты — мытарь? — Тонким пальцем ткнул в Ронве. — Можешь сделаться евангелистом. Ты — богохульник (тычок в Юринома)? Можешь сделаться апостолом. Ты — разбойник?

— Само собой, — согласился Хапхан с гордостью.

— Можешь обрести рай. Нет такого греха, который бы не изглаживался покаянием, — закончив, герцог Преисподней рукой обвел поляну, усеянную трупами. — Тем более что этих убиенными Церковь не посчитает, нам осталось замолить оставшиеся грехи.

Ронве фыркнул:

— Сир, я в церкви плохо себя чувствую, хвост ломит. Как замолю грехи?

Инконню выдавил сухо:

— Где бы ни был, молись. Ты — храм Божий: не ищи места; нужно лишь душевное расположение.

Бесы разинули рты, во взглядах читалась глумливая насмешка. Астарот рассмеялся:

— Вижу, и вы кое-что помните из Иоанна Златоуста.

— Скажите, что с леди Хелией? — спросил рыцарь. Короткая судорога скрутила тело, меч вильнул в сторону, удерживая хозяина.

Астарот изрек задумчиво:

— Дьявол способен к добродетели, но еще не хочет следовать ей. Сказано Оригеном, весьма любопытным отцом-основателем Церкви. В молодости он себя оскопил, спустя годы понял, что совершил ошибку. Ха-ха! Ладно я, Создатель сотворил нас бесполыми, но для человека нет выше этой сладости, хотя вы почему-то усиленно это скрываете.

— Есть радости выше, — сказал рыцарь твердо. Воспоминания об отъезде из деревни Тилуиф Теджа наполнили гордостью. Правда, его несколько охладило воспоминание, что гордыня — смертный грех.

Поляну огласило сочное чавканье: демоноконь приоткрыл глаз, но интерес к происходящему быстро потерял и вновь засопел. Рыцарь повернулся, и его едва не стошнило: Юрином — пожиратель падали — с аппетитом жевал чью-то руку. Астарот посмотрел на него с укором:

— Можешь не чавкать? Ты проявляешь неуважение к собеседнику.

Бесы засмеялись. Рыцарь боролся с приступами тошноты. Юрином, кивнув виновато, ощерил окровавленные зубы:

— Сир, я буду трапезовать тише.

Астарот удовлетворенно кивнул, обратил взгляд на рыцаря:

— Так вот, о дьяволе и добродетели. Я тебе помогу, здесь наши цели совпадают. Невесту Христову похитили выродки из Ирландии, угнездившиеся здесь подобно зловонной опухоли. Бывшие хозяева острова с гордым именем Туат Де Даннан. Наивные думали, что сильней их нет никого! Что ж, люди выбили из них дурь, и нечисть бежала в Уэльс, сменив имя на Дэйойн Сайд.

Не знаю, чью волю они преследовали, им не впервой разбавлять жаркой человечьей кровью свою болотную жижу в жилах. Следуя общей христианской цели, мы атаковали рыцарей, похитивших деву. Но упустили одного, с пленницей, разумеется.

— Почему не настигли беглеца? — спросил рыцарь.

Астарот омрачился:

— Мы не можем. Мы существа нового христианского мира, и путь в волшебные обители нам заказан.

Рыцарь тупо кивнул, спохватился:

— Как вы смеете причислять себя к христианам? Вы — проклятые демоны!

Ронве фикнул презрительно:

— Вот и помогай грубиянам.

Хапхан зашумел мехами, а Юрином неодобрительно зачавкал.

— А разве мы — не часть христианского мира? — спросил Астарот спокойно. — Разве не являемся второй стороной монеты? Христианство принесло новые ценности, не мне вам говорить. Как бы скептически я к ним ни относился, они куда лучше бездумно-счастливых идеалов Тилуиф Теджа. Христиан соблазнять интересней. Но мир следует очистить от старых владельцев — факт непреложный. Этим занимаемся и мы, и Церковь. Кому нужны конкуренты?