В 1971 году не выпало даже того небольшого количества осадков, которое обычно выпадает в Мавритании. На северные и центральные районы страны обрушилась жестокая засуха, радикально изменив жизнь многих рабов. По мере уменьшения запасов еды именно рабы первыми стали страдать от голода, а отсутствие дождей отнимало последнюю надежду вырастить больше еды. Белые мавры по традиции пастухи, а засуха убивала скот — овец, коз, верблюдов. Перед угрозой голода для своих семей и для своих рабов огромное количество белых мавров переселялось в города, особенно в столицу Нуакшот, население которой стремительно увеличивалось. Доля мавританцев, живущих в городах, выросла с 14 % в 1970 году до 50 % в 1990-м.

В то время как засуха изменила структуру мавританского общества, партизанская война положила конец правлению Мухтара ульд Дадда. У Мавритании были давние претензии на территорию, известную как Западная Сахара, испанскую колонию непосредственно к северу от страны. К несчастью, Алжир и Марокко также имели виды на эту территорию, и когда в 1975 году испанцы оставили свою колонию, все три государства начали войну друг с другом и местными жителями (создавшими фронт освобождения Полисарио в поисках независимого будущего). Право контроля над регионом — предмет спора и до сегодняшнего дня, но Мавритания, слабейший из всех претендентов во многих отношениях, была изгнана из схватки к 1978 году, несмотря на поддержку французских сухопутных и военно-воздушных сил. Правительство, воззвавшее к миру, было уже новым, составленным из полковников, которые изгнали бывшего президента в ходе бескровного военного переворота. Когда новое правительство запретило рабство в 1980 году, пытаясь отвлечь внимание от продолжающейся расовой дискриминации, результат оказался противоположным — эта проблема привлекла к себе внимание мировой общественности. К 1981 году один из полковников, Маауйя ульд Сиди Ахмад Тайя, проявил себя как решительный администратор и с тех пор управляет Мавританией.

Именно президент Маауйя ульд Сиди Ахмад Тайя направлял нападения на афро-мавританцев в 1989-1991 годах, это по его приказу в 1997 году были арестованы лидеры правоохранительных групп. Его администрация продолжает программу этнических чисток, известную как арабизация, распространяя ее в традиционные места проживания афро-мавританцев в районе реки Сенегал. С конца 1980-х годов президент начал «программу активизации», наводнившую плодородные южные долины скупающими землю белыми маврами, поддерживая схемы развития, основывающиеся на лишении афро-мавританских фермеров собственности. Разжигая ненависть против афро-мавританцев, правительство отвлекает внимание от бедственного положения рабов и в то же время побуждает бывших рабов из черных мавров дистанцироваться от «вероломных» афро-мавританцев. Эта стратегия «разделяй и властвуй» приводит к тому, что рабы идентифицируют себя скорее с интересами своих хозяев, чем со своими собственными. В настоящий момент из-за социальной изоляции и беспомощности рабов эта стратегия работает, но социальные и экономические перемены подтачивают власть мавров.

Медленный поезд в каменный век

Мавритания — пример экономической немощи. На стране лежит вызывающий шок иностранный долг — более $2,5 миллиардов, что в пять раз превосходит годовые доходы страны от экспорта. Душевой доход постоянно падает и в настоящий момент составляет примерно $480 в год, делая население страны одним из самых бедных в мире[62]. Хотя это сложно представить, но экономическая ситуация только ухудшается. В Мавритании есть только два источника природных ресурсов — железная руда и рыба. Единственная железная дорога Мавритании связывает порт Нуадибу с шахтами, расположенными в 350 милях от побережья. Поезда медленно тянут свой груз руды и бута к побережью. Запасы железной руды в Мавритании все еще велики, но мировой спрос на руду и цены на нее падают на протяжении многих лет. Сама железная дорога время от времени прекращает работу, когда поезда сходят с рельсов, повреждая вагоны. Иногда громадные движущиеся песчаные дюны накрывают рельсы, и их необходимо расчищать. Сами поезда в большой степени напоминают мавританскую экономику: медленные, разбитые, тянущие малоценные продукты на рынок, где спрос на них исчезает.

В последние десять лет правительство разрешило лов рыбы вдоль побережья страны. Открыв территориальные воды иностранным компаниям, правительство умудрилось невероятно сократить запасы рыбы, не получив значимой выгоды. На севере русские, китайские и корейские плавучие фабрики разделывают огромные косяки рыбы, а ближе к столице мавританский флот деревянных лодчонок насыщает своим ежедневным уловом японский перерабатывающий завод. На Японию падает бóльшая доля экспорта страны, тогда как импорт приходит в основном из Франции и Таиланда. Поскольку образованные мавританцы говорят по-французски, они смотрят на Францию как на источник культуры, моды и промышленных товаров. Большинство машин на улицах французского производства; еда, одежда, даже игрушки и игры приходят из Франции, так же, как лекарства, химикаты и другое сырье. Таиланд поставляет единственный продукт — рис. Политика правительства, без конца подвергающего нападкам афро-мавританских фермеров плодородного юга, совместно с продолжающимся наступлением пустыни, настолько сократили производство, что страна теперь может обеспечивать только 30 % основных потребностей в продовольствии. Оставшиеся 70 % в виде риса, основного зерна, приходят из Таиланда. Поскольку любые сбои в поставках риса грозят крупномасштабным голодом, то тень катастрофы всегда нависает над страной. Чтобы обеспечить бесперебойные поставки, Мавритания должна предоставить своим кредиторам относительную свободу действий в эксплуатации природных ресурсов страны и поставке товаров на рынок, а также принимать их условия в ведении дел.

Из-за сложной экономической ситуации Мавритания практически не развивает собственную инфраструктуру. В стране ровно две дороги. Эти двухполосные шоссе были построены не правительством страны, а иностранными государствами в качестве экономической помощи. Одна, дорога к югу от Сенегала, разбита и выщерблена так, что стала практически непроезжей. Волею случая второй по величине город страны, Нуадибу, центр экспорта железной руды, не связан дорогой ни с каким другим местом в стране. Единственный способ добраться туда из столицы — это ехать вдоль побережья Атлантического океана примерно 250 миль (особый смысл в этом путешествии обретает автомобиль с полным приводом), если позволят приливы, штормы и кочующие дюны. Отсутствие современных технологий означает, что Мавритания — одно из немногих мест на земле, где вы можете почувствовать, что значит жить в доиндустриальную эпоху. Только пятая часть домов имеет электричество, в основном в столице и крупных городах. В деревне ночь означает полную темень, чуть отступающую у дверей шатра, освещенного желтым пламенем масляной лампы. Только в 3 % домов есть телефон: телефонный указатель всей страны имеет размер маленькой брошюры, номера телефонов для всей страны состоят всего из пяти цифр. Медицинскую помощь население (а не богатые) может найти только в больницах, построенных на средства зарубежных благотворительных организаций.