Я чуть не влепила себе пощечину. Это ещё что за новости?! Не хватало пялиться на мужика в маске.

— Тот, кто имеет на тебя все права, Алина, — произнес он голосом, от которого по телу пробежала волна желания.

И в комнате ещё жарче стало. Да ёшкин кузяк, что за здрасте! Никаких прав! Никаких мужиков в моей спальне без подписанного на то заявления у хозяина замка!

— Горневич, вы ли, чё ли? — как можно «вежливее» поинтересовалась я, невольно выдав фразу из незабвенной киноклассики «Любовь и голуби».

Незнакомец расхохотался. Смех, кстати, приятный, зар-р-раза. Снова думается не о том. Так, стоп!

— Нет, моя дорогая, — покачал он головой. — Марк, конечно, достойный противник, но вряд ли бы он помчался за тобой сюда.

— Ему Вислава под стать, — фыркнула я и гордо расправила плечи. — Ещё раз спрашиваю: кто вы и как здесь оказались? И что надо?

Отвечать мне не собирались. Это я поняла, когда вдруг незнакомец поднялся всего одним движением и вдруг оказался рядом. Опрокинул на кровать, не дав даже пискнуть. От сильного тела исходил жар, хотелось отбросить все разумные мысли и прижаться к нему. А потом скользнуть пальцами по звездной тьме, стирая её, чтобы увидеть лицо.

— Ты прекрасно знаешь всё сама, Алина, — шепнул он, обжигая мою шею дыханием.

Длинные пальцы скользнули по моему бедру. Я охнула от неожиданности. Внутри сплелись сумасшедшее желание и страх. Страх, что не захочу сопротивляться и… сделаю всё, как он скажет.

— Ты сама дала согласие стать моей, Алина, — снова шепнул он, губы обожгли мою ключицу, руки стиснули так, что невозможно сделать вдох. — А потом сделала вид, что мы вовсе не знакомые люди.

«Но я и правда не все помню! — чуть не сорвалось с языка. — Особенно вас…»

Однако мне не дали больше произнести ни слова, потому что безумно горячие губы накрыли мои. Все мысли вмиг исчезли из головы, руки сами потянулись, чтобы обнять его, скользнуть по крепкой спине.

Голова шла кругом, поцелуй становился все жарче, сводил с ума.

Шнуровка на ночной рубашке треснула. Я охнула, попыталась высвободиться, но меня не пустили.

— Видишь, Алина… ты не хочешь мне сопротивляться.

От хрипловатого голоса, которым это было произнесено, по спине пробежали мурашки.

— Но ты сама выбрала иной путь, моя девочка, — продолжил он, и я почему-то похолодела от недоброго предчувствия.

Желанные губы практически касались моих. Хотелось снова прижаться к ним и целовать до тех пор, пока он не поймет, что кроме него мне больше никто не нужен.

— И теперь ты должна сделать только одно, — сказал он, и серебро глаз полыхнуло неистовым пламенем.

— Что? — спросила я каким-то не своим голосом.

— Развестись.

* * *

Утром я встала хмурая и сонная.

Поначалу думала, что всё это было лишь гадким сном, но… когда взгляд наткнулся на опустошенный бокал на тумбочке, поняла: визит таки состоялся.

Небо затянули тучи, напоминая, что на улице самая настоящая осень, несмотря на обманчивое тепло.

Разговор с Бециком не удался. Фамильяр благополучно продрых, приход незнакомца его не потревожил. Можно было, конечно, разораться и построить мелкого, что он спит, пока на мою честь покушаются всякие, но… Интуиция нашептывала, что дело не в Бецике. Тот, кто приходил, позаботился об отсутствии лишних глаз. Правда, при этом оставил бокал. Сволочь.

Завтракали мы вдвоем с Малгожатой. Однако в этот раз еда казалась безвкусной. Я уныло ковырялась вилкой в своей тарелке и мрачно размышляла. Какой ещё развод? По последним данным Алина Альжбета Каторжинская, ведьма, девица двадцати трех лет, ни разу не замечалась за браком и прочим, что ему может сопутствовать.

Именно на основании этого я сделала вывод, что не стоит щелкать клювом и надо брать околачивающегося рядом Лешека. И вот теперь является какое-то здрасте в черном плаще и сообщает: «Панночка, дайте разводу».

Нет уж, любезный! Сначала предъявите документ!

— Алина, что-то ты сама не своя, — заметила Малгожата, делая глоток кофе со специями и не сводя с меня внимательного взгляда.

Вроде как прямого вопроса не задали, но я понимала: тётушка ждет ответа.

Только вот разговор получится долгий. Очень. А могу ли я ей настолько доверять? Понятия не имею. Как всё сложно.

— Сон дурацкий приснился, — сказала я часть правды. — Словно ко мне явился мужчина в черном и потребовал развода.

— В черном? — почему-то уточнила Малгожата.

При этом я успела заметить, что это важная деталь. Во всяком случае, ни усмешки, ни хихиканья со стороны Малгожаты не было.

— В черном, — подтвердила.

Она явно задумалась. Это заставило немного насторожиться. Что такое?

— Понимаешь… Во снах могут являться Претемные, они всегда в черном. И приносят вести, дурные ли или хорошие, бывает по-всякому.

— А кто такие Претемные?

Вопрос сорвался сам, я тут же пожалела об этом. Потому что Малгожата прищурилась:

— Что за вопросы, Алина? Каждая ведьма с пеленок знает о Претемных.

Да, нехорошо получилось.

— А я головой недавно ударилась, — нашла выход. — Поэтому мои знания очень не систематизированы и хаотичны.

Малгожата явно мне не поверила, однако ничего не успела сказать, потому что в зал вошел Корятович. Ни намека на бледность и темноту в глазах, как вечером. Обычный человек, ну не учитываем, что очень симпатичный и харизматичный мужчина.

— Доброе утро, прекрасные пани, — поприветствовал он. — Скажите на милость, кому захотелось заиметь домашнего волколака?

Малгожата хмыкнула, а я шаркнула ногой.

— Мне, пан Корятович, — улыбнулась невинно и обворожительно. — Кто его знает, что ожидает двух слабых женщин по дороге в замок князя?

Корятович закашлялся и почему-то быстро глянул на Малгожату. Та невозмутимо пила кофе. Кажется, одну из нас точно слабой не считали.

— Ой, а можно уже навестить его? — тут же сориентировалась я.

Продолжать разговор с тетушкой не хотелось, ибо зуб даю, вытрясут с меня всю правду. А я пока не готова к откровениям.

Поэтому, весьма резво выскочив из-за стола, я подхватила Корятовича под руку, давая понять, чтобы вёл к волчеку.

Малгожата хмыкнула, но не возражала.

— Я пока распоряжусь насчет охранных заклятий, — произнесла она. — А потом мы с Алиной отправимся в Краковар.

Днем в замке кипела жизнь. Всё были заняты своими делами. Кто носил на кухню продукты, кто рубил дрова, кто чистил колодец… Интересно, как там наш пан черт? Не ворчит ли? Не ругается?

Почему-то это заставило улыбнуться.

— Вам что-то радует в Палланке? — мягко спросил Корятович.

Я чуть не вздрогнула, настолько уплыла в мыслях в происшествия вчерашней вечерней прогулки.

— Всё, — неожиданно для самой себя ответила ему. — Тут хочется