— а скорее, пижонская эспаньолка, идеально подстриженная и глянцевитая. Похож на бывшего джазмена, который иногда еще играет с приятелями джемы по выходным, только теперь они все отрастили пивные животы и с трудом застегивают шлемы под подбородком. Такие стараются быть ультрасовременными. На самом деле, как я вскоре узнал, он преподавал коммерцию и обществознание в старшей индуистской школе для девочек — светской, несмотря на название. Женат он не был, жил один в соседней деревне Сунра, куда вела грунтовая дорога, и вход в его дом был закрыт не дверью, а мешковиной.

— Танбир, — представился он, протянув руку. — Делаешь нечеловеческие успехи.

— Будем надеяться, успех сделает меня человеком.

Он хрипло хохотнул. Я снова принялся красить стену водянистой краской. Получалось так себе, и я не был уверен, что второй слой выйдет лучше.

— Джай — голова, — сказал он. — Нашел сторожа и мастера в одном лице.

Я не ответил. Он был как у себя дома, и меня тяготила его фамильярность. Хотелось, чтобы он побыстрее напялил шлем, который оставил болтаться на руле скутера, и ехал восвояси.

— Последний раз, когда я видел твоего дядю, он менял в банке обогреватель. Такой человек — вечно чем-то занят. Ух, это ж когда было… два года назад? Зимой. Как он поживает? Хорошо?

— Вроде да.

За три недели, с тех пор как Джай забросил меня сюда, он не появлялся ни разу, и Танбир, вероятно, заметил мое смущение, потому что сказал:

— Говорю же, занятой человек. Но тетка-то за тобой присматривает?

Тут я повернулся и взглянул ему прямо в глаза. Никто из моих визитеров не спрашивал про тетю, и я пытался понять, что стоит за его вопросом.

— Я справляюсь.

— А как без электричества?

— Не проблема.

— Доктор Чатурведи держит руку на пульсе?

И снова он удивил меня. Я открыл было рот, но не издал ни звука. Что это за человек? Радхика приезжала накануне, привезла еще краски и новый малярный валик. Мы выпили по глотку виски из ее фляжки. Я не знал, что сказать, и демонстративно встал руки в боки.

— Послушай, — сказал он уже другим тоном, умиротворяюще, даже доверительно. — Люди начали шептаться. Женщина не из нашего штата все время сюда ездит, сидит на заброшенной ферме с мальчиком вдвое младше. Я решил тебя предупредить.

— Это ее надо предупредить, не меня.

— Я уже.

Я молчал.

— Она… она прямо раскричалась, сказала, у меня мелкий умишко.

Он удрученно улыбнулся.

— Тоже мне, Изабелла Арчер[29]. Она же не знает, какие тут порядки. Думает, что знает. Но нет, далеко не все. Уж если они против кого ополчатся, сожрут живьем, медленно и со вкусом.

Он опустил глаза, потом покосился на скутер.

— Пора мне. Не возражаешь, если я как-нибудь еще загляну?

— У нас свободная страна, — сказал я.

Он рассмеялся и погрозил пальцем, как бы показывая, что понял мою ужасную шутку.

Радхика заезжала часто — проверить, как я, помочь красить, иногда просто поболтать. Чем чаще она приезжала, тем больше мне хотелось, чтобы она осталась, и тем больше я ей сочувствовал. Наутро после визита Танбира я стоял на крыше в надежде увидеть Радхику, и она вдруг появилась из-за поворота и помахала мне рукой. Она поднялась на крышу, встала рядом, и мы стали вместе наблюдать, как продвигается работа над статуей Кришны. Ноги — пара толстых голубых колонн, прижатых друг к другу, — были уже готовы. И голубое туловище тоже. Все крепилось к земле целой паутиной веревок. Вокруг роились строители. Приезжали и уезжали грузовики. У одного задний борт болтался открытым, и оттуда высовывалась гигантская голубая рука ладонью к небу, как будто показывая на двух ярко-зеленых попугаев, пролетевших над ней.

— Кто такая Изабелла Арчер? — спросил я.

Радхика устало скрестила руки на груди и вздохнула. Я почувствовал прикосновение ее плеча.

— Умная девушка из романа. В конце… А что?

Я не знал, как объяснить.

— Да так.

Она пристально поглядела на меня.

— А знаешь, это мысль. Тебе нужно читать. Скоротаешь время.

Я взял одну книжку в аэропорту, читать еще не начал, но собирался, как будто чтение о жизни помогало ее одолеть.

— Да, наверное.

— Могу принести тебе книжек. Ты какие предпочитаешь?

Я еще не знал.

— Да какие угодно. Мне все равно.

Мы принялись за очередную порцию работы — в тот день это была покраска входа, — прячась от полуденной жары. Радхика с одного края, я с другого. Внезапно она сказала, махнув в мою сторону валиком:

— Этот прилизанный учитель. Он с тобой говорил?

Я перестал красить.

— Кто?

— Любитель книжек и всего такого. Подозреваю, дрочит на Джеймса. Так что? Был он тут?

— Какой еще Джеймс?

— Длинные волосы. Бородка. Среднего роста. Щекастый.

— Джеймс?

— Если не ошибаюсь, его зовут Танбир Сингх.

Я пожал плечами, признавая свое поражение.

— Он заехал сказать, что люди о тебе судачат.

— Ха! Так и знала! Так и знала, что прибежит! Лезет не в свое дело. Такой высокоморальный, смотрит на нас, грешных, сверху вниз и раздает советы.

Но видно было, что она сердится не по-настоящему. Напевая себе под нос, она прокатила валик по лотку с краской — раз, другой.

— Ты, наверное, городская? — спросил я.

Мне очень хотелось продолжить разговор.

— Почему ты так решил?

— Не знаю. Но ведь в городе живешь?

— Сейчас да.

— А раньше?

— Раньше?

— Откуда ты родом? — спросил я, уже вне себя от любопытства.

— Из Ранчи, это столица штата Джаркханд. Далеко-далеко отсюда.

— А здесь как оказалась?

Она молча достала сигареты, потом передумала. Испугавшись, что обидел ее, я решил сказать что-нибудь легкомысленное, чтобы разговорить ее снова.

— Ты уверена, что стоит меня обкуривать? Виски поить? По-моему, я встаю на скользкий путь.

Не слушая, она шагнула ко мне с серьезным лицом, и я подумал, что мы сейчас поцелуемся, чего очень желал, но теперь, когда все казалось возможным, почувствовал, что совершенно не готов.

— Во мне скопилось столько злости, — сказала она, — столько обиды и энергии, которые некуда было выпустить. А потом я нашла куда, и все наладилось.

— Выпустить? Как в трубу?

— В работу, балбес. В медицину. Соображай.

— Извини, — улыбнулся я. — И теперь ты помогаешь мне сделать то же самое?

— Вряд ли я могу тебе помочь. Все зависит от тебя, — сказала она, и я кивнул, потому что это была правда. — Но эта ферма просто рай.

— Мама здесь выросла. Думаю, очень ее любила.

— Можно вздохнуть свободно, не то что… — она махнула в сторону деревни. — Плюс приятная возможность провести время с молодым человеком, который не судит меня слишком