— Почему ты не спишь, Мишенька? — провожу рукой по темно-русым кудряшкам, его серые глаза улыбаются.

— Хочу маминого молочка, — Андрей закатывает глаза, вижу, как он сердиться. Ему не нравится, что я до сих пор кормлю Мишу грудью.

— Геля, даже не вздумай! Мы опоздаем!

— Я быстренько, — Миша тянет ко мне руки, освобождаю грудь, протираю дезинфицирующими салфетками. Миша с радостной улыбкой припадает к груди.

— С этим пора заканчивать, — Андрей раздражённо смотрит на меня. — Ты его до армии будешь кормить грудью?

— Нет, конечно. Но грудное молоко полезно. Миша ни разу не болел, — и я не могу отказать своему мальчику. Когда он смотрит так просяще, с предвкушением. Он так даже на шоколадную конфету не смотрит.

Андрей нервно посматривает на часы. Этот вечер важен для него. Его пригласил знакомый бизнесмен, туда хотят попасть всё сливки общества.

— Геля!

— Всё, всё, — Миша недовольно выпячивает губу, когда я прячу грудь.

— Пойдем к тете Маше, — беру его за ручку. — Хочешь, дам тебе молочко из коробочки?

— Нет.

— Ну, малыш, — приседаю на корточки. — Я обещала папе, — он тяжело вздыхает и согласно кивает. Я восхищаюсь им. Несмотря на маленький возраст, он очень сообразителен, никогда не капризничает. Просто берет, что ему надо. А сегодня он отпустил меня.

Мария извиняется, обещает, что такого не повторится, уводит сына.

Мы заходим в шикарный ресторан, держу Андрея под руку. Останавливаюсь у зеркала, поправляю платье, откидываю волосы назад, оголяю голые плечи.

— Андрюш, ты иди. Мне нужно поправить макияж.

— Хорошо, — подхожу к зеркалу, расчесываю рыжие кудри, проводя помадой по губам, замечаю его. Кирилл выходит из уборной, смотрит на меня изучающе. Руки начинают трястись, щеки приобрели оттенок помады-блеск от Шанель «Желание».

Он уходит, не сказав ни слова, а меня покидают силы. Сажусь на белый диванчик. Поражаюсь своей реакции. Что это было?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кирилл

Два года не видел её, и словно не было их. Прошлая жизнь казалась сном, будто вчера расстались. А я думал, вылечился от этой болезни по имени Ангелина.

Я видел, как она смотрела на меня, и чего мне стоило сдержаться. Так хотелось впечатать её в себя, слиться воедино. Но я уже не тот сопляк. Она уничтожила того парня, больше не собираюсь таскаться за ней, как побитый пёс.

Владимир, хозяин вечера, похлопывает меня по плечу, говорит, как рад меня видеть. Я тоже скучал по родине, по старым приятелям, но сейчас не могу оторвать взгляда от Гели. Она подходит к этой ментовской твари, прижимается к нему, старается не смотреть на меня.

Мне хочется свернуть ему шею, он украл её. На его месте должен быть я! Мне она должна дарить улыбку.

Меня часто мучили несбыточные мечты, что тогда наш ребенок выжил, что мы вместе завтракаем, гуляем. Может, у нас был бы второй…

Почему то в этих мечтах у меня родилась дочь. Девчушка, с рыжими кудряшками дерзким, как и у мамочки характером. Но беда в том, что я один всё просрал. Мне некого винить в этом.

Конечно, я бы мог переложить вину на мужика, что сейчас и не смотрит на Гелю. Его больше интересует блондинка, что призывно ему улыбается. Читаю эту шлюху, как открытую книгу. Она поправляет укладку и взглядом зовёт Андрея. Они уходят из зала по очереди.

Ну, и на что ты меня променяла, Геля? Неужели ты так слепа, что ничего не видишь? Она беззаботно продолжает разговаривать с какой-то дамочкой. Отхлебнув шампанского, иду к ней. Её собеседница увлеченно рассказывает про свою дочку. Геля понимающе кивает и замирает. Я хватаю бокал с шампанским, стою позади неё. Её волосы перекинуты вперёд, по длинной шее бегут мурашки, спина напряжена. Склоняюсь к ней и шепчу возле её уха.

— Выпей со мной, Белка, — Геля вздрагивает шумно выдыхает. Венка на шее забилась быстрее. Уверен, в её трусиках сейчас мокро, и жутко хочется проверить.

— Я не пью алкоголь, — она взяла себя в руки. Развернулась, даже изобразила подобие улыбки. — Здравствуй, Кирилл. Думала, что ты не захочешь со мной здороваться.

— Отчего же? Мы же старинные, очень близкие друзья, — вижу, как в глазах полыхнуло пламя.

— Давно вернулся? — она отхлебывает сок, машинально слизывает. Член дёргается, не забыл её.

— Неделю назад. А ты как? Учишься?

— Да, заканчиваю, — странное чувство. Мы абсолютно чужие друг другу. — Пойду, найду мужа, — в груди разливается кипяток. Она специально меня уколола, напомнила, что уже принадлежит другому.

— Думаю, ему не дадут заскучать.

— На что ты намекаешь? — прищурилась. Нет, я не буду раскрывать ей глаза. Пусть думает, что у нее идеальная семья и верный муж. Если она так хочет обманываться. Пусть. Мне нет до этого дела.

— Хорошего вечера, — залпом выпиваю, кислятина на вкус, выхожу на балкон. Он широкий, на него можно выйти и из другого зала. В тишине слышу чей-то стон и из любопытства заглядываю в соседний зал. Он пустой. В нем царит темнота, лишь фонарики, развешанные на балконе, позволяют рассмотреть, что там происходит. Ментовская тварь шпилит ту блондинку, приспустив штаны. Стол под ними ходит ходуном.

Вместо удовлетворения, что Геля слепая дура, и я оказался прав, мне горько. Он не ценит её, марает её изменой, а потом играет в идеального мужа. Но мне ли его корить? Я сам-то чем лучше? Раньше меня успокаивала и бесила мысль, что она счастлива. Теперь я готов убить ублюдка.

— Прохладно сейчас, — Геля ёжится, выходит на балкон. Вот! Нужно всего-то показать, чем занят её муженёк, потом утешить. Но не могу. Я и так причинил ей много боли.

— Пойдем, потанцуем? — Геля удивлённо вскидывает бровь. — По старой дружбе, — дарю ей самую соблазнительную улыбку. — Обещаю, не буду распускать руки.

— В принципе, можешь. Но я всё ещё помню, как бить в пах, — смешок вырывается у меня, вспоминаю нашу встречу. Геля улыбается и в груди разливается тепло. Вкладывает свою руку в мою, меня простреливает током. Зверское желание поднимает свою уродливую голову. Хищник внутри нашёптывает взять, утащить к себе. Но вместо этого кладу руку ей на талию и улыбаюсь.