– Ну вот, скажешь, что я тут целую философию развела!

– Нет-нет, что ты! Наоборот, мне очень интересно, как ты это понимаешь. Мне неведомо, как это происходит у женщины. Ты согласна, что мы разные?

– «Мы» – это ты и я?

– Нет! «Мы» – это мужчина и женщина.

– Ну да, конечно, разные.

– Ладно, Лариса, я думаю, мы еще поговорим о том, какие мы разные. Ты извини, но я жутко спать хочу!

– Ну вот, а обещал как пес сторожевой у двери сидеть!

– О-о, об этом ты и не переживай! Я сплю вполглазика уже много лет. Я так понял, ты на больничном?

– Почти. Считай, что да, но с легким обманом. Нет, мне утром было очень плохо, и Катя просто предложила отлежаться дома, а больничный, настоящий, она достанет: у нее приятельница в нашей поликлинике. Просто возьмут мою карточку и выпишут этот документ. Почти честно, только без моего присутствия. Мне ведь и в самом деле плохо было. Это сейчас я отошла.

– Ну и хорошо! Стелите, хозяюшка! А я с вашего позволения в душ!

Лариса стелила Таранову постель в проходной комнате и мурлыкала под нос что-то милое. От утреннего душевного раздрая не осталось и следа. Наоборот, было спокойно и хорошо.

Потом она ушла в кухню и, когда в ванной скрипнула дверь, крикнула Таранову:

– Я постелила вам... э-э-э... тебе... на диване!

Пока она полоскалась под душем, ее охранник нырнул под одеяло и погасил ночник над диваном. Лариса на цыпочках прошла мимо него в спальню. Таранов сопел, и Лариса усомнилась в том, что он проснется, даже если кто-то на коне мимо проедет. Одно успокаивало, что первым на глаза ночным незваным гостям, если они снова явятся в дом, теперь попадется не она, а он!

Лариса, как ни пыталась, уснуть не могла. Ей все казалось, что кто-то ходит по лестнице за дверью. Она прислушивалась, вся превращалась в слух, и временами ей казалось, что в замочной скважине скрипит, проворачиваясь, ключ.

Так она промаялась до глубокой ночи. Ей очень хотелось встать, пойти в кухню, включить свет, врубить чайник и пить обжигающе горячий чай, глядя в темноту ночи, которая разлита за окном.

Но она не хотела тревожить Таранова и все лежала и лежала без сна, слушая темноту и тишину, в которой улавливалось его дыхание.

Наконец, почти не дыша, стараясь не скрипеть пружинами неновой тахты, Лариса встала и тихонько пошла на кухню. Она уже почти скрылась в прихожей, когда Таранов шевельнулся на диване и совсем не заспанным голосом спросил:

– Лар, не спится?

– Нет. – Лариса вздрогнула от неожиданности. И голос у нее дрогнул. – Разбудила? Извини... Мне чаю что-то захотелось.

– Я же говорил тебе, что сплю чутко. – Таранов шевельнулся, и диван угрожающе заскрипел под ним.

Лариса остановилась на пороге. Идти одной пить чай – неудобно. Позвать Таранова – так ему надеть нечего. Ну не в трусах же ему с ней сидеть на кухне.

Он как будто услышал ее мысли и сказал:

– Хочу с тобой чай пить, но... не во что одеться! Разве что как Аполлон. Или кто там из античных-то в одеяло завернут? – Таранов встал, закрутил одеяло вокруг себя, ловко закинул уголок через плечо. – Ну как?

– Как Аполлон!

Потом они пили чай, и Ларисе страшно хотелось, чтобы он плюнул на все условности и поцеловал ее и чтоб после этого отступили все неудобства первого дня. А он просто пил чай, и говорил с ней о чем-то несущественном, и не торопился целоваться.

Странно, она впервые в жизни хотела резкого развития отношений, а он тянул резину. Наверное, она не нравилась ему. Потому что если нравилась бы, то, согласно его теории, он должен был просто взять ее на руки, отнести на свой скрипучий диван и, наврав ей с три короба про неземную любовь, получить то, что хочет получить мужчина от понравившейся ему женщины.

И у нее все было бы вопреки собственной теории о том, что сначала влюбленность, симпатия, дружба и лишь потом – все остальное. Но вот как-то разошлись теория с практикой.

– Ну ладно, Олег Васильевич, – Лариса отнесла в мойку чашки, – теперь я, кажется, усну. Чего и тебе желаю.

Таранов пошлепал за ней, выключил свет на кухне, и квартира погрузилась во тьму. Вот тут по закону жанра он и должен был сделать только один большой шаг в ее сторону, и она бы не стала сопротивляться, потому что Таранов ей очень нравился и глупо было бы отбиваться от его поцелуев.

Но он не сделал этого большого шага и, кажется, еще больше отстал от нее, и, засыпая, она слышала, как он крутится на скрипучем диване и вздыхает, как уставший вол.

Лариса спала крепко, и ей ничего не снилось. А проснулась она оттого, что ей было очень тяжело – будто на нее навалилась бетонная плита. Открыла глаза и не сразу поняла, что возле ее головы лежит большая тарановская голова, под шеей – его левая рука, а правая нога закинута поверх одеяла на нее.

«Вот это номер! – подумала Лариса, потихоньку вылезая из каменных объятий подполковника Таранова, который едва не задавил ее. – Интересно, у нас что-то было? И вообще, что это было?!!»

Стоило ей шевельнуться, как Таранов встрепенулся, открыл один глаз и встретился взглядом с Ларисой.

– Доброе утро! – прохрипел он.

– Привет! А ты как тут оказался? – Лариса не притворялась. Она и в самом деле не слышала, как Олег пришел к ней.

– Я замерз. И еще... Твой диван как двугорбый верблюд, на нем невозможно спать!

– И это все?

– Все. А что, этого мало? – Глаза у Таранова смеялись. – Лара, ты прости меня, мне ночью, когда мы чай пили, показалось, что ты сама хочешь более близких отношений, но я не решился что-то сделать. Если хочешь знать – банально испугался. Вот, думаю, пристану и по морде получу. Да еще и выгнать могут на ночь глядя. А потом, когда лежал и не мог уснуть, я спросил себя: тварь я дрожащая или человек?! И я пошел к тебе. А ты уже спала.

– И ты просто пристроился рядом, да? Без всякого спроса!

– Я спрашивал! – сказал Таранов серьезно, правда, глаза у него смеялись. – Я спрашивал, чесслово! Но ты не отвечала. А громче я спрашивать побоялся, чтоб не разбудить, и я... вот... Ну, в общем, взял да и лег рядом. Но я уже встаю! Можно сказать, что я тебе совсем не мешал!

Весь день они смеялись, сталкиваясь взглядами. И Таранов не узнавал себя: он стал разговорчивым, даже красноречивым, он со слоновьей элегантностью ухаживал за Ларисой.

Ближе к вечеру Таранов вызвался сходить в магазин за продуктами, и, пока он отсутствовал, Лариса заскочила к Кате, пересказала ей коротко события минувшей ночи.

– Иди ты! Лар, я так рада за тебя!

– Чему?!! – Лариса рассмеялась. – Хотя мне приятно. И пусть все идет как идет!

– А как долго он у тебя будет... жить, охраняя тебя?