НАСТОЯЩАЯ ЖЕНЩИНА

1) никогда не позволяет себе командовать мужчиной;

2) никогда не говорит больше, чем мужчина, – большей частью внимательно слушает и соглашается;

3) никогда не высмеивает мужчину, не подшучивает над ним, не издевается – она его уважает.

Собственно, это были правила номер 6, 7 и 8.

Климка, которая прилично зарабатывала, мастерски водила машину, могла сама повесить полочку, всегда говорила: «Я феминизмом не страдаю», и позволяла мужчинам пропускать ее вперед в дверях и оставлять последнее слово за собой. Милочка же и сама по себе была более покладистой. Она не умела и не желала вешать полочки, а предпочитала, чтобы это делал мужчина. Правда, тот факт, что в ответ ей придется все-таки научиться готовить, ее несколько огорчал...

«Ничего, если я встречу мужчину своей мечты, мне захочется научиться готовить ему», – утешала она себя. Живя с Арканей и считая его своим героям, она, правда, так и не научилась готовить... Но и здесь у нее были оправдания. «Я была такая молодая, такая глупая, – говорила себе Милочка, – а сейчас я стала старше, мудрее, у меня вот-вот проснутся инстинкты гнездования...» «Инстинктами гнездования» она называла сказочным образом обнаруживающиеся в определенном возрасте умения вести хозяйство, готовить и стирать, а также напрочь отпавшие желания пить, курить и оттопыриваться.

– За это надо выпить, – предложила Климка: она знала, что у Милочки дома был бар, заполненный всяким вкусным алкоголем.

– За становление нас как настоящих женщин и за скорейшее прибытие настоящих мужчин! – провозгласила Милочка, разливая по рюмкам «Бейлиз».

– Ты, между прочим, повела себя в подворотне как настоящая женщина: предоставила своему мужчине решать проблему, а не полезла сразу на грабителей со своими приемчиками. А то ведь, знаешь, и таких баб полно: готовы за своего мужика любому глотку перегрызть. А то, что это мужик должен глотки грызть за свою женщину, – этого они не понимают. Но уж если самурай подкачал – тогда женщина самурая достает свой меч.

– А правда, – обрадовалась Милочка, – я как-то и не задумалась. То есть не все еще потеряно?

– Это я – абсолютно ненастоящая женщина: только и занимаюсь тем, что вожусь с мужскими проблемами: и на работе, и дома... – вздохнула Климка.

– Да ну тебя, – отмахнулась Милочка. – Встретишь ты еще мужика, который не будет сразу взваливать на тебя все свои проблемы.

– Давай выпьем за будущее!

Они выпили.

А потом еще поговорили и еще выпили.

Милочке весь вечер названивали Арканя и Егор, Климке – Ванечка и еще кто-то, Милочке неизвестный.

– Не помню, какое там по счету правило... Но оно есть. Оно гласит... сейчас скажу... Вот он тебе звонит – а ты трубу не бери! Он тебе снова звонит – а ты снова не бери. Даже если сидишь дома и только и делаешь, что ждешь его звонка. Звонит третий раз – врубай погромче музыку, бери трубу и говори: «Милый, позвони попозже, мы тут с друзьями гуляем...» После этого он не то что звонить будет – прибежит десять раз. Ты меня понимаешь? – Климка Милочку обняла и с интересом посмотрела ей в глаза.

В глазах Милочки светилось понимание не только этого правила, но и всех законов мироздания.

– Истересно, – сказала Милочка, обнимая Климку. – И что, мы им на третий раз будем говорить, что мы гуляем с друзьями?

– Да.

– Не могу.

– Почему?

– Не могу врать.

– Не будем врать.

– Не будем отвечать?

– Поедем гулять с друзьями.

– А у нас есть друзья?

– Будут.

...После этого они оказались в клубе. В каком конкретно, Милочка не поняла. Самое главное, что ее волновало, было:

– что на ней надето;

– какие туфли;

– как она накрашена;

– какой сегодня день недели.

Что на ней надето, она смогла рассмотреть, встретившись с зеркалом. Одета она была прекрасно. Туника, лосины, туфли на высоченном каблуке, ремень с цепями на бедрах, браслеты, серьги и ожерелья, волосы в стильном беспорядке. Милочка осталась собой довольна. Пока не посмотрела по сторонам: половина девушек в клубе были одеты точно так же. И одевались они, видимо, как и Милочка, в Дисконт-центре – на шопинг в Европе у них не хватало ни фантазии, ни времени, ни решительности.

Подошла Климка, которая со своим ростом выглядела как фотомодель. Джинсы на бедрах, и тоже в тунике... (не простой, конечно, а из прошлой, правда, но такой дивной коллекции Ungaro...) – что хочешь на нее надень, во всем она неотразима. Как и вторая половина девушек в клубе, одетых точно так же.

– Климочка, мы такие посредственные.... – заныла Милочка, тыкая пальчиком в зеркало. – Мы такие ординарные, такие же, как все – как они нас узнают?

– Кто? – удивилась Климка.

– Наши принцы, – пожала плечами Милочка.

Климка задумчиво посмотрела в зеркало... А потом хлопнула себя по лбу:

– Мы же договорились ждать их у дальнего столика рядом с баром!

– А какой сегодня день недели? – спросила Милочка и хихикнула.

– Пятница. По плану у нас – оттопыривание, – Климка никогда не теряла ориентации во времени и пространстве.

Они сидели за дальним столиком рядом с баром и потягивали коктейли через соломинки. С каждым глотком мир становился все лучше и лучше, а мужики вокруг все больше походили на принцев.

– А кого мы ждем? – спросила Милочка и снова хихикнула.

– Мужиков мы ждем! – расплылась в улыбке Климка. – Нормальных мужиков. Без комплексов и проблем. Красивых. С деньгами. У которых стоит всегда, когда надо.

– А такие бывают? – изумилась Милочка.

Сбитая с толку Климка удивленно посмотрела на нее:

– Фиг знает... Думаешь, нет?

Но Милочка не успела как следует задуматься на эту тему – к их столику на самом деле подошли двое интересных мужчин. Один из них был высоким и мужественным до умопомрачения. Милочке он показался смутно знакомым. Но подошел он к Климке. Второй был пониже ростом, но широкий в плечах. И очень странно одетый: в обтягивающей майке, джинсах и лаковых пижонских туфлях. На майке было написано «Амиго».

– А вы и есть – Людмила? – спросил Амиго, подсаживаясь к Милочке и тут же притягивая ее к себе за талию.

Милочка проснулась с жуткой головной болью. Ей одновременно хотелось: пить, в туалет, избавиться от содержимого желудка, забыть про вчерашнюю ночь и умереть. При этом вставать и открывать глаза совершенно не хотелось. Но организм требовал.