Валерка Стихарь, который до этого пялился через край в километровую пропасть на проплывающий под гондолой-корзиной лес, сел на пол, опёрся спиной о борт и достал из кармана сигаретную пачку.

– Вот же з-зараза, будь оно неладно! – фыркнул он с чувством, заглянув внутрь.

– Что такое, Валерочка? – ласковым голосом осведомилась фея Нэла.

– Сигареты кончились, – пояснил ростовчанин. – Был уверен, что есть ещё одна. Оказалось, хрен.

Он смял пачку в кулаке, не глядя швырнул через плечо за борт. Оглядел товарищей.

– Есть у кого закурить, братцы-камрады?

– Держи, – протянул неполную пачку Руди Майер. – Но учти, у меня тоже последняя пачка.

– Спасибо, – Валерка вытащил сигарету, прикурил. – Да, об этом мы не подумали. Табак на Лекте не растёт. А если что-то похожее и растёт, мы не знаем, где.

– А если б и знали, толку мало, – закончил мысль Курт Шнайдер. – Воздушный шар – это тебе не космокатер.

– И даже не наши вездеходы «Ганс» и «Маша», – вздохнул Стихарь. – Как это никто из нас не догадался их заранее в трюм «Маленького бродяги» погрузить? Никакого ума.

– Всего не учтешь, – философски заметил Майер.

Резкий порыв ветра качнул корзину-гондолу. Опять сверкнула молния. На этот раз ближе. Ударил гром.

– Не нравится мне это, – сказал Дитц. – Как бы в грозу не влететь.

– Оля? – обратился к Оле Ефремовой Велга. – Ты как считаешь, влетим мы в грозу?

– Да мы уже в ней, можно сказать, – ответила Оля. – Поздно пить боржоми.

– Одно радует, – заметил Хейниц. – Участь «Гинденбурга» нам не грозит.

– Что за «Гинденбург»? – спросил Вешняк.

– Был у нас такой дирижабль в Германии, – ответил Карл. – Красавец. Через Атлантику летал, пассажиров возил, грузы.

– И что?

– Сгорел при посадке. На побережье США.

– На водороде летал, что ли? – догадался сержант.

– Ну.

– Если молния в наш пузырь попадёт, – Валерка поднял голову и посмотрел на «пузырь», – мало тоже не покажется.

– Может, того… сядем? – предложил Вешняк.

– Куда? – спросил Курт Шнайдер, заглядывая через борт. – Лес сплошной. Русская тайга. Плюнуть некуда, не то что сесть. Напоремся на деревья… Нет, лично я не стал бы рисковать.

– Я, конечно, не воздухоплаватель, – начал Борисов, – но, по-моему…

Уже совсем близкая молния с оглушительным треском разорвала тучи. Хлынул дождь.

– Кто-нибудь догадался взять зонтик? – осведомился Дитц.

– Поднимаемся, – решительно сказала Оля. – Единственный выход – попробовать подняться выше грозы. Прибавить огня!

Руди Шнайдер крутанул вентиль, газовое пламя с торжествующим шипением вырвалось из сопла горелки, нагревая воздух внутри шара, и тот, покачивая боками, начал подъём.

– Медленно! – воскликнула через минуту Оля. – Балласт за борт! Два мешка!

Два мешка с песком исчезли за бортом. Шар ускорил подъём.

– Ещё один!

Выкинули ещё один. Шар вошёл в плотную тучу. Дождь прекратился, но суше от этого не стало – влага, которой был напоен воздух, обильно оседала на лицах, комбинезонах, оружии и снаряжении.

Три молнии подряд ударили с трёх сторон, чуть ли не обжигая сетчатку глаз. Гром рвал барабанные перепонки. Что-то крикнула Оля, но никто её не расслышал. Велга догадался, подхватил мешок с балластом, выкинул.

Альтиметр показывал, что шар поднялся на два километра, и высота продолжала увеличиваться. Однако грозовой фронт оказался мощным, простирался высоко и быстро из него выскочить не удавалось. Молнии продолжали бить вокруг с регулярностью дивизиона 122-миллиметровых гаубиц, осуществляющего плановый артналёт на вражеские позиции. Пока Отряду везло, но все понимали, что везение не может длиться бесконечно.

– Горелку на полную мощность! – скомандовала Ефремова. – Ещё два мешка за борт!

Шар понёсся вверх.

Два километра триста метров.

Два четыреста.

Два шестьсот.

Скорость подъёма увеличивалась. Судя по альтиметру, шар преодолевал уже пять метров в секунду. Десять. Пятнадцать. Двадцать!

– Лихо рванули! – воскликнул Шнайдер. – Так и в космос улетим!

– Поймали восходящий поток! – крикнула Оля. – Прикрути вентиль!

Огненный язык опал. Но не скорость. Они по-прежнему летели вверх, преодолевая двадцать метров в секунду. Нет, уже двадцать два.

Два километра восемьсот пятьдесят метров!

Облака не кончались, шар всё так же окутывало плотное серое марево. Вытяни руку – с трудом подсчитаешь пальцы. Товарищи на другом краю гондолы-корзины казались смутными тёмными силуэтами без лиц и красок. Молнии слегка поутихли, и стало гораздо холоднее. Кое-кто уже натянул на руки перчатки и набросил на головы капюшоны. Сварожьи боевые комбинезоны, кроме уникальных маскировочных свойств, не давали человеку замёрзнуть и при минус сорока градусах по Цельсию и изжариться при плюс пятидесяти.

«Жаль, кислородные маски к ним не прилагаются, – подумал Велга. – Если и дальше будем так рвать наверх, то скоро, пожалуй, дышать станет трудно». Он хотел, было, поделиться этими соображениями с Олей, но передумал. Пока она показывала себя отличным командиром их воздушного корабля, знающим и решительным. Пусть и дальше принимает решения самостоятельно. Надо будет – сама попросит совета. А скорее всего, не попросит. Что мы, солдаты и командиры-разведчики, первый раз в жизни оказавшиеся на воздушном шаре да ещё и почти сразу же влетевшие в грозу, можем ей посоветовать?

На высоте три сто подъём замедлился снова до десяти метров в секунду, на трёх с половиной тысячах метров до двух, а ещё через пятьдесят метров и вовсе прекратился.

Зато резко возросла горизонтальная скорость. Теперь шар мчался на юго-запад, преодолевая около сорока километров за час.

Молнии посверкивали позади, но по курсу светлее не становилось, и земли по-прежнему не было видно – они летели в облачном тумане.

Так продолжалось до самого вечера. Очередной нисходящий поток опустил шар до двухсот метров, он вырвался из туч, и в свете угасающего дня люди разглядели под корзиной-гондолой штормовое море.

– Странно, – удивилась Оля. – По моим расчётам, до моря ещё около пятидесяти километров.

– Значит, мы движемся быстрее, – заявил Велга.

– Или расчеты не верны, – добавил Хельмут и, поймав Олин взгляд, добавил: – Эй, это не потому, что ты считать не умеешь. Просто скорость ветра менялась слишком часто, а бортового компьютера, который бы всё это мгновенно учитывал, у нас нет.

– Кстати, не так уж сильно ты ошиблась, – сообщил Борисов, глядя на восток. – Во-он берег, видишь?