– Развод, – твердо сказала она, – конечно. Я предлагала это еще в Париже.

Он должен это сделать. Недавние встречи с советниками, которые помогали ему править страной, доказали это. Он должен ее отпустить.

– У нас нет выбора, Эмбер.

– Нет? – Ее изящные брови сомкнулись в недоумении.

Казим надеялся, что она хоть раз признается в обмане.

– Больше нет.

Он видел, как ее губы произнесли слово «почему», но не услышал ни звука. Она потеряла дар речи. Как и Казим, когда ему объяснили, как он должен поступить. Сейчас ему следует вести себя решительно, чтобы не дать вырваться огню желания.

– Твое прошлое тебя настигло. – Каждый мускул его тела напрягся.

– Мое что? – выпалила Эмбер.

– Королевские советники выяснили, где именно ты работала в Париже…

– Я была официанткой! – прервала она его.

Он не верил, но ему представили доказательства.

Как наследник престола, он не имел права оставаться с ней.

– Я защищал тебя, Эмбер. Но проблема не только в этом, – тихо сказал Казим. – Твоя связь с мятежниками. Ты знала, что готовится нападение на лагерь.

Она яростно замотала головой:

– Нет!

– Факты говорят о другом. – Казим подошел к Эмбер, не в силах сдержаться, и сжал кулаки, чтобы не дотронуться до нее. – Я хочу, чтобы ты покинула Баразбин.

– Значит, я больше не подхожу на роль принцессы, – высокомерно бросила она. – Больше не подхожу на роль матери наследника Барабзина, и все из-за лжи. Лжи, которую плету не я, Казим.

– Я не могу простить того, что ты творила с моим народом.

Он сжал зубы, желая лишь одного – чтобы Эмбер исчезла из королевства и из его жизни.

Эмбер покачала головой.

– Это все ложь. Сплошная ложь.

Казим закрыл глаза, спасаясь от накрывшей его волны странных эмоций.

– Это тоже твой долг, Казим? – едко поинтересовалась она, вздернув подбородок. – Ты выполняешь приказы или сам меня ненавидишь?

– Я не ненавижу тебя, Эмбер. У меня нет выбора. Ты могла напасть в пустыне и на меня. В этой ситуации я не могу защищать тебя ни при каких обстоятельствах.

– Не можешь или не будешь? – От ярости ее глаза казались золотыми.

– Наш брак был заключен не по любви, и он не может продолжаться. – Казим повторял слова тех людей, которые приказали ему избавиться от жены. А его отец при этом молчал и смотрел на него – холодно и безжалостно.

Он не хотел отсылать Эмбер. Прошлой ночью он увидел, каким может быть их брак. Но теперь все кончено. Невозможно простить ее причастность к нападению на кочевников. У него осталось одно желание – увидеть, как она уходит, и поскорее.

Сердце Эмбер разбивалось на мелкие осколки, которые грозили изранить ее тело. Тело, которое даже сейчас хотело Казима. Она не могла двигаться, не могла произнести ни слова. Шок приковал ее к месту, а жаркое солнце безжалостно светило, забирая все силы.

Казим, наверное, рад, что получил последнее доказательство, позволившее ему отказаться от нее. Он даже приказал подготовить самолет, чтобы тот увез ее. Это было хуже – гораздо хуже, – чем то, как он поступил с ней в брачную ночь. Это было больше чем просто отказ – Казим уничтожал Эмбер и ее любовь к нему.

Она закрыла глаза, вспомнив, как призналась ему в любви. «Любовь – удел глупцов», – сказал он.

– Извини, мне нужно собраться.

Он выглядел озадаченным ее словами. Но чего он ожидал? Что она будет умолять? Казим не пожелал выслушать ее – просто поверил своему окружению.

– Я буду готова через час.

«Лучше через пять минут». Мысль о том, что придется пробыть здесь еще час, едва не лишила ее способности дышать, но ей требовалось время, чтобы обрести контроль над эмоциями. Она покинет дворец с высоко поднятой головой. Что бы там ни было, она невиновна.

– Очень хорошо. – Казим повернулся и ушел.

Эмбер смотрела ему вслед, его поспешные шаги говорили о том, что он не может дождаться, когда избавится от нее.

Эмбер была верна своему слову, и час спустя Казим наблюдал, как она выходит из дворца и направляется к машине. Ее лицо напоминало маску. Ее тело, в джинсах и белой блузке, словно взывало к нему, и он сжал зубы, сопротивляясь пронзившему его желанию.

Желание не будет править его страной. Шейху нужны сильная воля и стремление вперед. Это его судьба, его долг, а Эмбер не была и никогда не станет частью этого.

Эмбер остановилась у машины и повернулась к нему, когда он спустился со ступеней дворца. Казим постарался как можно жестче смотреть на женщину, радуясь, что расстояние не позволяет ему поддаться соблазну и дотронуться до нее. Их глаза встретились, и его грудь сжалась. На мгновение в мире остались только они. Это не облегчало ситуацию.

– Прощай, Эмбер.

Она ничего не ответила, надела солнцезащитные очки, на мгновение задержала на нем взгляд и села в машину.

Водитель закрыл дверцу, и это негромкий звук болезненно отозвался в голове Казима. Принц продолжал стоять прямо, не желая, чтобы кто-нибудь заметил, что он в агонии. Казалось, в его сердце вонзили кинжал.

Машина отъехала, за тонированными стеклами Эмбер не было видно, и нельзя было понять, чувствует ли она нож в сердце. Вряд ли, ведь она все время хотела уехать. Казим вздохнул, и боль стала сильнее. Он догадывался почему, но скрывал это от тех, кто за ним наблюдал. Он должен оставаться сосредоточенным. У него есть долг перед людьми, страной и, как ни тяжело это признать, перед отцом. Обо всем остальном думать запрещено.

Лето в Париже и близко не было таким жарким, как в Баразбине, но приятная прохлада не могла уменьшить боль в сердце. Целых два дня Эмбер предавалась отчаянию, не выходила из квартиры, не желала есть. Наконец здравый смысл восторжествовал.

Этим утром она открыла окна, и шум улицы ворвался в комнаты. Подстегнутая тем, что Анни и Клод скоро будут дома, она решила навести порядок и начала с того, что распаковала вещи. Она вернулась навсегда, и давно пора разобрать все, что было упаковано в спешке. Эмбер добралась до дна чемодана, и ее пальцы коснулись красного шелка абайи – той, которую она надевала в последнюю ночь с Казимом.

Она поднялась, приложила к себе ткань и вдохнула запах пустыни – и Казима.

Почему она так сильно и болезненно любит его?

Та ночь в пустыне была смесью страдания и экстаза. Казим отказался признать ее любовь, но его тело приветствовало ее. А потом все изменилось. Эмбер прикрыла глаза, вспомнив, как покинула дворец. В Казиме не было ни капли сочувствия, и она вынуждена была спрятать под солнцезащитными очками слезы.