— Держи, — Семен Львович сунул Виктору в руки банку холодного пива, а сам включил чайник. — Садись, не стой.

Он засуетился, заваривая чай, в кабинете поплыл запах луговых трав, а Виктор открыл банку и сделал изрядный глоток.

— Пивной алкоголизм, кстати, не выдумка врачей. — Семен Львович налил себе чаю и достал из пакета пончик, на котором уже подтаяла сахарная пудра. — Страдает печень, и поджелудочная, и клетки мозга…

— Мой мозг от пива только работать начинает. — Виктор хмыкнул и снова отхлебнул из банки. — Люблю я пиво, Львович. Ближе к телу давайте, что там с этим кладовщиком.

— Это был абсолютно здоровый молодой человек, в хорошей форме, он прожил бы долгую жизнь. — Патологоанатом покачал головой. — Страшное дело, Витя! Чей-то сын, такое горе родителям… Куда катится мир? Смерть наступила от удушения, первичная странгуляционная борозда явно от тонкой проволоки, но не струна, это точно. К нему подошли сзади и накинули петлю.

— Ну, проволоки в этом магазине пруд пруди, тонкая тоже есть. — Виктор вздохнул. — Значит, кто-то, от кого он не чувствовал угрозы. Хотя… Ну, от кого может чувствовать угрозу человек, каждый день приходящий на одну и ту же работу, в одно и то же время, и так несколько лет? Это ж не полиция, не военные действия, это склад хозяйственного магазина. Да он скорее случайно упавшего ящика с гвоздями станет опасаться, чем кого-то из сотрудников. При этом любой из тех, кто там работает и с кем мы говорили, теоретически мог это сделать. Я не думаю…

— Не перебивай. — Семен Львович нахмурился. — Что за манера перебивать! Есть и вторая борозда — образовалась после повешения, а значит, между первым удушением и собственно убийством прошло совсем мало времени.

— То есть его убило именно повешение?

— Именно это я тебе и хотел сказать. — Семен Львович откусил пончик и довольно прищурился. — Под телом на полу магазина была обнаружена лужа мочи, но больше нигде на складе не было следов биологических жидкостей. Этого парня придушили, когда он сидел спиной к нападающему, а потом тело подвесили. Тогда-то он и умер, а значит, именно в тот момент расслабились мышцы и биологические жидкости покинули организм. Убийце требовались изрядная сила и определенная сноровка. Убийство не было спонтанным, убийца готовился, и он физически сильный человек. Так что женщин можно сразу же убрать из списка подозреваемых: женщине этого не осилить, если она не чемпионка по поднятию тяжестей. Вторая странгуляционная борозда от обычной пеньковой веревки, кстати. Той самой, на которой его и подвесили, собственно. Классика жанра, да. Но женщина этого сделать не смогла бы, конечно. А вот две женщины — вполне, но они бы привлекли к себе внимание, я думаю.

— Я тоже пришел к тому же выводу. — Виктор смял пивную банку и оглянулся в поисках мусорной корзины. — Жертву наметили заранее, подогнали погрузчик, отключили камеры. Но вряд ли это все смог осуществить один человек. Тут нужны двое, иначе тело было не подвесить, и кто-то один из этих двоих должен был какое-то время проработать в магазине: знать там все, уметь обращаться с погрузчиком, и без своего человека внутри магазина убить Недзвецкого именно таким образом, а уж тем более так распорядиться трупом не получилось бы. И сообщник был среди тех, кого мы опрашивали. Но тогда как это стыкуется с тем, что пострадавший примерно за пару часов до смерти попросил свою подругу прийти к нему на склад, чтобы обсудить что-то, что он увидел. Его что-то тревожило, но именно в день смерти, а не накануне. И как это стыкуется с обдуманным убийством?

— Да запросто. — Семен Львович отпил чаю и потянулся за следующим пончиком. — Обдумав то, что ты мне об этом парне рассказывал, я думаю, причина в его личных особенностях. Есть люди, которые идут по жизни словно на ощупь. Им очень сложно контактировать с внешним миром. Это не аутисты в полной мере, диагноз им никогда не ставили, потому что эти люди нормально общаются в семье и в кругу близких друзей. Вот я уверен, что этот парень был отличным сыном, а со своей подружкой болтал и смеялся, не ощущая никакого дискомфорта.

— Тут вы правы, док.

— Семен Львович прожил долгую жизнь и всегда прав. — Старик усмехнулся. — Так я расскажу тебе за таких вот людей, каким был убитый парень. Я встречал таких в жизни, так что он для меня — открытая книга во всех смыслах. Такой человек имеет очень медленный психологический метаболизм, если можно так выразиться, и любые решения, которые выбиваются из его привычной колеи, даются ему с огромным трудом. То есть у него имеется работа, доведенная до автоматизма и совершенства, и около него очень ограниченный круг лиц, общение с которым тоже привычно для него. В этом мирке он знает все ходы, так сказать, и точно знает, как поступать в том или ином случае. А это для него очень важно, потому что такой человек совершенно не способен принимать мгновенные решения. Ему чужда спонтанность, он боится всего нового. При столкновении с чем-то неожиданным он впадает в состояние ступора и долго обдумывает. А если не может справиться сам, обращается за советом к тому человеку, общение с которым для него привычно, реакции которого для него предсказуемы, а результат их беседы не затронет его мироустройство.

— Львович, да это какой-то совсем уж тормоз, а тут чувак заведовал огромным складом и содержал его…

— В образцовом порядке! — Семен Львович подмигнул Виктору. — Ты не слушаешь меня. Склад — это как раз то место, где он установил раз и навсегда нужный ему порядок, он знает его вдоль и поперек. Он точно знает, как действовать в том или ином случае, как и с кем там общаться. Но сотрудники для него — типа гвоздей или шурупов, для общения с ними у него есть четкая внутренняя инструкция, как и для устройства самого склада. Он их не воспринимает субъектно, если ты понимаешь, о чем я говорю, они для него — просто объекты. И тут он видит нечто, и это нечто выбивается из общего ритма. Что сделает такой человек? Он будет обдумывать то, что его взволновало, день или два, а может, и неделю. А потом, не найдя правильного решения — для себя правильного, поскольку для него нет ничего страшнее ошибки! — он обращается к своей подружке.

— То есть он мог что-то увидеть и вчера, и третьего дня, или даже неделю назад?

— Именно! — Семен Львович выглядит как учитель, наконец обучивший делению дробей неисправимого двоечника. — Он обдумывал, прикидывал и так, и эдак. Но о том, что его что-то беспокоит, никто не знал, потому что такие люди, мягко говоря, внешне абсолютно не эмоциональны. А потом в какой-то момент он созрел до того, чтоб попросить совета, но было уже поздно. Убийца не оставил ему шансов. И я думаю, если бы девица поговорила с ним, судьба этого парня все равно была уже предрешена.

— Но тогда мы бы по крайней мере знали, что такого увидел несчастный кладовщик. — Виктор повертел в руках пустую банку. — А сообщник убийцы…

— Скорее, сообщница. — Семен Львович пьет чай маленькими глотками. — С наблюдениями и женщина могла справиться — ходила, все запоминала. Возможно, изначально она даже не предполагала, что готовится убийство, а потом все так быстро случилось, что ей пришлось помогать убийце. Странно, что она не выдала себя на допросе.