Окинув быстрым взглядом лежащие в сумке клинки, испанец ни секунды не колеблясь, протянув руку, взял полуторный меч бастард. Обнажив клинок, он оценил заточку, провел пальцем по гарде, взглянул на свет костра по лезвию клинка, и, цокнув языком, коротко поклонился мне.

— Я благодарен тебе. Это действительно восхитительный клинок и в моих руках он сослужит хорошую службу. — Таррело поднялся, возвращая клинок в ножны. — Мое слово крепко, Китан. Сегодня ты обрел верного друга и союзника. Впредь ты можешь рассчитывать на меня во всем.

— Буду иметь в виду, дружище.

Испанец ушел спать, а я все сидел, глядя в огонь и размышляя над превратностями судьбы. Волею проведения меня закинуло в этот мир, где я потерял свою семью, оставшуюся в неизвестных далях, свою спокойную жизнь и безопасность. Но одновременно с этим я обрел много иного: магию, верных спутников, которые понимают такое слово как верность и честь, да и, в конце концов, я впервые дышу свободно, не стесненный оковами современной цивилизации и больших городов.

Кстати, на счет магии, вспомнил я. Последние двое суток у меня почти не было времени заниматься со своими обретенными способностями. А ведь как хотелось тщательно разобраться с заклинанием краснокожего шамана. Оно кстати оказалось с подвохом — вроде как одно плетение, а на самом деле вмещало в себя несколько заклинаний, каждое из которых выполняло определенную строго ограниченную функцию. Первая часть собирала каркас чар, вторая отрывала мини врата в некий слой этой реальности, который лично я мог только ощущать на периферии сознания. Третий фрагмент вселял призванных духов в собранные чары.

Вся эта магия стала для меня новым неизведанным миром, который хотелось познать, окунувшись в него с головой. Следующие три часа я потратил, находясь в трансе, работая с чарами — то разбивая их на фрагменты, то объединяя обратно, пытаясь выстроить правильную логическую цепочку, способную позволить мне в любой момент использовать данное заклинание. Конечно, до использования чар в реальности было еще далеко, но первые ростки понимания я смог заложить.

Я так увлекся этим занятием, что пропустил момент, когда мой сменщик на посту поднялся с постели.

— Отличный караульный нас охраняет. — Язвительно сказал Маркиз, толкнув меня в плечо. — Дрыхнешь без задних ног. А если бы в это время гоблины б пожаловали, вырезав нас спящих? Ладно, вали спать, хорошо хоть костер не погас.

Говорить что я не спал, а был в трансе, в принципе, наблюдая за окружающей обстановкой, я, разумеется, не стал. Скорчив для вида угрюмую мину, я отправился на свое место, укрывшись своей зимней теплой курткой. Стоило моей голове коснуться свернутого свитера, заменявшего подушку, как я провалился в глубокий сон.

…

Мне снились лица родителей, они говорили мне нечто успокаивающее, подбадривали меня, наполняя силой и стремлением двигаться вперед. Затем картина сменилась — лица исчезли, уступив место зеленому лугу с яркими цветами, растущими до самого горизонта. Я лежал посреди этих цветов, жуя травинку. Наслаждаясь ярким солнечным светом, струящимся с голубого безоблачного неба.

Я осознавал, что это был всего лишь сон, но все равно это не мешало мне им наслаждаться. Просыпаться не хотелось совсем. Хотелось словно в одеяло завернуться в скользящие, будто перины облака и спасть. Спать, наслаждаясь покоем и умиротворением, царящим в этом прекрасном мире волшебной сказки.

Ёп! — Дернулся я, когда в моей груди, словно взорвалась горящая комета.

Сонную одурь как рукой сняло. Я вдруг осознал, что вокруг вовсе не заливной луг с красивыми цветами, а старый погост с покосившимися могилами и горящими зеленным пламенем масляными фонарями. А укрывают меня вовсе не нежные, похожие на вату облака, а черные щупальца, смердящие мертвечиной и разложением.

Усилием воли, подавив начинающуюся панику, я обратился к своему источнику. Он горел ярким зеленым пламенем, издавая вместо жара потоки манны, растекающиеся по всему телу. Он то и привел меня в чувство, разбив связывающие меня оковы иллюзии. Зачерпнув в нем манны, я разогнал ее по телу, одновременно выпуская всем телом единый импульс. Он в дребезги разбил щупальца, которые лопнули, осыпаясь десятками тысяч осколков, так похожих на обычное стекло.

— Да какого чёрта тут происходит? — Взвыл я, когда из земли вновь начали расти оплетавшие меня щупальца.

Зачерпнув еще манны, я быстро начертил плетение воздушной темницы, подсмотренное мной у некромантов. Меняя ее вектор на отражение внешней агрессии, и вливая в получившееся творение свою манну. Однако в мире сна мое творение вышло совершенно не таким, как было задумано. Вокруг меня появился… мыльный пузырь? Впрочем, судя по тому, что окружившие его щупальца лопались едва его коснувшись, свою функцию он выполнял, пусть и не так как я задумал.

Ощутив себя в относительной безопасности, я, наконец, смог осмотреться. Вокруг действительно было кладбище: могилы, склепы, покосившиеся кресты и полуразрушенные статуи. Все это казалось невероятно реальным, но одновременно я ощущал некую фальшь, будто смотрю на хорошо прорисованную картину.

Закрыв глаза, я сосредоточился, вызывая те чувства, что испытал в некрополе, когда разрушал чужие заклинания. И к моему несказанному облегчению, я увидел перед собой сложную вязь линий, сходящихся к расположенному в центре узору, подпитывающему это массивное заклинание иллюзии. Импульс манны исходящий из моей ладони вошел прямо в центр чужого заклинания, разрывая его структуру на оборванные бесполезные фрагменты.

Кладбище поплыло. Кресты и могилы исчезали, исчезала сама земля и небо. Минута и вот я уже подвешен в абсолютной пустоте, окруженный барьером, за пределами которого непроглядная тьма.

— Весьма неплохо для сопляка. — Раздался каркающий голос. — Ты вновь смог меня удивить. Дважды развеять мои чары иллюзии. Пусть я не столь хорош в этой части магии как в некромантии, но чтобы жалкий самоучка не только осознал иллюзию, но и смог ее развеять?!

Наконец я увидел его. Череп с золотыми рогами и горящими зеленым пламенем глазницами. Тела у него не было — череп, как и я висел в пустоте, окруженный тусклым зеленым сиянием. Сомнений не осталось — это был мой давнишний знакомый, заваривший всю эту кашу.

— Что тебе нужно, тварь? Ты ведь сдох, я же разбил ту хреновину в твоей груди.

— Щёлкни челюстью, мясо. — Гаркнул череп. Но быстро взял себя в руки, если можно так сказать о летающем черепе без тела, и дальше говорил уже спокойным, немного слащавым тоном.

— Тебе удалось меня удивить. Да. Признаю это. Рассеять мои барьеры, уничтожить мою сферу сосредоточения сущности — это не удалось никому из моих врагов за четыре тысячи лет моего существования. А тут — сопляк, ничтожество,