– Скажите владельцу, что я плачу за шесть месяцев вперед наличными, если он даст скидку.

Пожилая женщина изумленно подняла глаза:

– Ну, то есть… полностью наличными?

– Полностью.

Мне сотни раз приходилось слышать, как Рейрдон ведет подобного рода переговоры, но раньше у меня не было ни денег, ни возможности предлагать такие сделки самой.

Я затаила дыхание, ожидая, что Шарон, в своем застегнутом наглухо кардигане и с пучком на голове, презрительно усмехнется и вызовет полицию. Вместо этого она сказала:

– Одну минуту.

Она вернулась, улыбаясь. Выражение ее лица стало менее натянутым.

– Мой клиент будет рад обсудить с вами вопрос цены, – сказала она.

Я долго торговалась, полностью самостоятельно. И хотя плата за квартиру оказалась в пять раз выше, чем та, что я платила раньше, квартира осталась за мной. Я купила туда красивую мебель, приобрела роскошное постельное белье, дорогие ковры и даже развесила по стенам несколько недешевых картин.

Игра шла безостановочно, каждый раз все более грандиозно, чем в предыдущий. Мой телефон не умолкал. И постепенно, медленно, но верно я прекратила общаться со старыми друзьями. Я чувствовала, что меняюсь. Мне нравилось бывать в этих отелях, я любила звуки, запахи, связанные с игрой. Я стала скрытной и замкнутой. Если кто-то спрашивал меня, чем я занимаюсь, я лгала, отвечая, что организую деловые мероприятия.

Я усвоила смысл внешнего впечатления и работала над собственным стилем. Я покупала дорогую одежду и обувь, наняла инструктора по фитнесу, мне делали массаж лица, маникюр, педикюр, волосы укладывали в лучших салонах, и я ездила к Валери делать самый лучший макияж. Я смотрела в зеркало и не узнавала себя.

Кроме того, я работала над интеллектуальным развитием. Я брала уроки французского, изучала историю искусств и читала бизнес-литературу. Подобно губке, я впитывала любые знания. Я стала великолепно считать, поскольку цифры постоянно крутились у меня в голове. Я наблюдала, как играют мужчины, замечала, как они лгут друг другу, постигала их сильные стороны, их слабости, их привычки.

С Рейрдоном мы стали друзьями. Я помогала обучать его постоянно сменяющихся помощниц (ни одна не выдерживала дольше месяца), а он давал мне советы в вопросах бизнеса. Он по-прежнему был такой же чокнутый, но тут уж ничего не поделаешь – такая натура, так что я потихоньку стала проникаться симпатией к его выкрутасам. Однажды днем он позвонил мне, когда я, устроившись возле бассейна, обновляла свои записи:

– Еду к тебе, выходи в пять часов.

– Рейрдон, я не могу. Я не одета и по горло занята своими делами.

– Просто в пять будь на улице. – И разъединился. Я бросилась наверх, накинула на себя какую-то одежду и убрала волосы в хвост.

В каком-то смысле я всегда считала его своим начальником. Мне было совершенно неизвестно, что он затеял. Но через пять минут я стояла на улице, как он приказал.

Когда я села в машину, он внимательно посмотрел на меня.

– Ты изменилась, – сказал он.

– Изменилась как? – поинтересовалась я.

– В лучшую сторону. – Он хмыкнул. – Больше не похожа на бездомную из Колорадо.

Рейрдон обожал рассказывать, что нашел меня на улицах Беверли Хиллз с рюкзаком на спине и что мне некуда было идти. Он был, в общем-то, недалек от истины, но безбожно преувеличивал. По всей видимости, долгий процесс формирования моего нового облика а-ля Лос-Анджелес был наконец завершен.

– Ну, спасибо, черт, только я не была бездомной.

У него зазвонил телефон, он ответил и всю оставшуюся часть пути орал по телефону и, как обычно, гнал машину со скоростью сто миль в час[25]. Бросив машину на парковке у «Beverly Hills», он устремился вперед по красной дорожке. Мне фактически пришлось бегом догонять его. Мы заняли места у барной стойки, и Рейрдон швырнул на табуретку рядом с собой стопку газет. Я давно привыкла к его манере поведения. В ресторане даже если нас было только двое, он всегда требовал столик на четверых – во-первых, потому что любил заказывать кучу блюд из меню, а во-вторых, потому что терпеть не мог находиться близко к посторонним людям и их микробам, если, конечно, этими посторонними не были обнаженные женщины. Он бросил на меня взгляд и улыбнулся.

– Мы встречаемся с МакКуртом, – сказал он. Было что-то необыкновенно милое в том, как Рейрдон играл роль свахи.

У меня сводило живот от волнения, и я опустила голову, притворяясь, что полностью поглощена чтением газеты, когда увидела краем глаза, что к нам приближается Дрю.

– Привет, Молли, – сказал он приветливо.

– Привет, Дрю, – ответила я, не в силах сдержать радостной улыбки.

Я уже довольно давно его не видела, но часто о нем думала. Он был единственный во всем Лос-Анджелесе, к кому я не осталась равнодушной.

Мы с Дрю проговорили весь обед, пока Рейрдон отправлял сообщения по телефону, емейлы, рвал газету и выбегал каждые пять минут, чтобы сделать очередной звонок. Как легко было говорить с Дрю! После обеда Рейрдон сунул мне в руку пачку наличных со словами:

– Заплати. Я скоро вернусь.

В переводе на обычный язык это означало «Оставляю тебя здесь. Позаботишься о себе сама».

– Что делаешь сегодня? – спросил Дрю.

– Вообще-то я работала, пока меня не похитил этот террорист, – я мотнула головой в сторону удаляющегося Рейрдона, – который, не исключено, бросает нас здесь без всякого транспорта.

В глубине души я проклинала Рейрдона, который поставил меня в такое неловкое положение перед единственным человеком, который уже давно был мне небезразличен.

Дрю засмеялся:

– Я собирался заглянуть к своему приятелю. Он живет тут неподалеку. Хочешь со мной?

Конечно, я согласилась.

Несколько недель спустя я помогала новой помощнице Рейрдона, Дженне, подготовить прием в его новом доме. Рейрдон хотел, чтобы все прошло безупречно, и попросил меня показать Дженне что к чему. Дженна была шикарная брюнетка, не сказать чтобы выдающегося ума, и, кстати замечу, среди претенденток она отнюдь не была в тройке финалисток. Я выбрала профессионалок с опытом работы, но Рейрдон, конечно, предпочел ту, которая выглядела как модель для демонстрации нижнего белья. По тому, как она стреляла глазками и расхаживала по комнате, виляя бедрами, можно было заключить, что ее специфические знания и опыт не имели ничего общего с офисной работой.

Дженна отлично владела искусством добиваться того, что ей нужно, как от мужчин, так и от женщин. Хлопая огромными карими глазами, она заявила:

– Я благодарю Бо-о-о-га-а-а, что ты мне помогаешь! Ты просто меня спасаешь. У меня сто-о-лько всего-о-о, просто ужа-а-ас!