Милана игрвио примерила на себя тонкой струящееся платье серебристого оттенка и отложила его в сторону. Нет…В этот день она должна выглядеть не как девочка подросток, а как хищная кошка, как сильная успешная женщина, которая смогла победить, обхитрить инквизицию и взять под свой контроль распадающиеся коллективы волшебниц.

Она выбрала для себя удобные черные джинсы и такую же водолазку, обула удобные кроссовки и накинула теплую короткую куртку, волосы стянула на затылке тугой резинкой в обычный хвостик. Кажется все…Сумка уже ждала у порога. Привычно небольшая. но ужасно вместительная. На случай если все же семейка Дворкиных попробует ей помешать, им надо было оставить сюрприз.

Милана легкой походкой манекенщицы вошла в зал, где на диване сидел обездвижимый голем её отца Николаса. Он бездумно пялился в телевизор, по экране которого сновал неугомонный кот Том за ловким проходимцем Джерри. Увидев свою хозяйку голем шевельнулся и перевел искательный взгляд на девчонку.

— Хозяйка… — хриплым голосом проговорил он, пытаясь привстать, но ноги слушались его плохо. Срок действия заклинания уже заканчивался, а новое совершать смысла не было. Им осталось от силы дожить до вечера.

— Где Элизабет? — строго спросила колдунья, нахмурив тонкие полоски бровей.

— На кухне… — механическим голосом ответил голем. — Она решила приготовить ужин, если вдруг наша хозяйка решит кушать дома.

— Зови!

— Элизабет! — хрипло закричал Николас, нервически дерагясь на диване, ноги похрустывали, отказываясь шевелиться. — Элизабет! Хозяйка…

В кухню тяжело, перступая ногами, вошла недовольная женщина. Она поклонилась волшебнице и попробывала присесть. Скоро и она потеряет свою способность жить, дышать, ходить…

— Слушайте меня внимательно, — начала Милана. Потом недовольно скосила взгляд на замершую Элизабет и толчком отправила ее на диван рядом с напарником. Сломанной куклой та рухнула прямо на Николаса, но не возразила ни словом, ни жестом. Она в сущности и была лишь куклой, в которую когда-то давно Милана вдохнула жизнь, — так то лучше! — удовлетворенно хмыкнула колдунья. — Ваше время истекло…Больше вы мне не без надобности, а значит для вас обоих у меня есть последнее задание.

Она резко наклонилась к големам и приложила свои маленькие розовые ладошки к их каменным головам. Замерла, сама прикрыв глаза, что-то зашептала. Порыв то ли силы, то ли ветра, пронесся по комнате, качнув занавески. Глаза кукол вдруг загорелись синим ледяным огнем, движения стали более резкими, сильными. Когда Милана убрала от них свои руки, Николас как ни в чем не бывало встал со своего места. Легкой походкой прошелся из угла в угол. Поднял с дивана Элизабет.

— Мы исполним все, что ты нам наказала, хозяйка… — коротко поклонился он, уйдя в другую комнату.

— Вот и все! — выдохнула Милана. — Сейчас или никогда…Она поставила на карту все…Теперь оставалось только ждать.

В дверь настойчиво и раскатисто позвонили. Трель звонка неожиданно разорвала полнейшую тишину квартиры, где жила колдунья. Чародейка вздрогнула, зябко поведя плечами.

— Поехали… — процедила она сквозь плотно сжатые, ярко накрашенные губы.

На пороге стоял Мишка. Из-за огромного букета каких-то полевых цвето его и не было видно. Он робко переминался сноги на ногу, а когда входная дверь скрипнула, то смущенно сунул букет Милане прямо в лицо.

— Это мне? Как мило… — фальшиво улыбнулась колдунья.

— Бабушка сказала, что мужчина должен дарит своей женщине цветы, — сообщил сын, шагнув в квартиру, но дальше порога Милана его не пустила, загородила проход, чмокнула его в щеку.

— Я уже почти готова…

Шагнула назад за сумкой и снова вернулась в прихожую.

— Страшно? — подмигнула она сыну, облизывая ярко красно накрашенные губы.

— С чего бы это?

— Ни каждый день попадаешь на ведьминский шабаш в полнолуние на Лысую гору, — пожала плечами Милана, захлопывая за собой входную дверь.

— Надеюсь вы меня не съедите?

— Мы такое не практикуем! Но не переживай из-за этого…Ты все равно будешь гвоздем программы.

Вместе, держась за руки, они спустились вниз, где уже прогревался их малогабаритный опель. Он рычал мотором, двигались дворники, смахивая нападавшие за день на лобовое стекло хлопья снежинок. Когда они подошли, то машина сама распахнула перед ними свои двери. Салон оказался уже прогрет, играла легкая ненавязчивая музыка.

— Не передумал? — подмигнула ему Милана, бросая сумку вперед, а сама усаживаясь рядом с Мишкой.

— Еще чего! — возмутился сын.

— Ну вот и славненько! Я так и думала… — запоры дверей автоматически опустились с легким щелчком вниз. Окна резко запотели, закрывая от взгляда случайных прохожих, что происходит внутри.

— Это еще зачем? — нахмурился Миша.

— Сейчас узнаешь, — жарким шепотом проговорила Милана, придвигаясь поближе к сыну. Он ощутил запах свежего молодого тела, легкий аромат каких-то цветочных духов, в котором причудливым образом смешивался запах лилий, роз и морского бриза. — Ты знаешь…Дворкин…я почему-то очень люблю с тобой целоваться в машине.

Двигатель взревел мотором. Опель мягко тронулся с места, быстро набирая скорость, ловко огибая стоящие у дороги машины. Их губы встретились снова. Мишку бросило в жар, а щеки запылали огнем.

— Милана… — тихо и ласково произнес он, когда воздух в легких кончился.

— Дворкин… — прошептала жарко она, отодвигаясь и поправляя сбившиеся на лоб волосы.

— Я не Дворкин, — шепнул ей Мишка, а колдунью будто ударило током. Она отшатнулась в сторону. Любовное возбуждение спало. Ведьма заморгала глазами и непонимающе уставилась на сына. Автомобиль вильнул несколько раз в сторону на дороге и замер на обочине. Окна резко просветлели. За ними, мокрыми от горячего дыхания, светились бледно желтые фонари городских улиц, широких харьковских проспектов и тенистых бульваров.

— Как не Дворкин? — после небольшой заминки выдохнула она.

— Вот так… — пожал плечами Мишка, обиженно оттопырив нижнюю губу. — Я Кононенко! Просто, когда получал паспорт сменил фамилию.

— Кто?!

— Кононенко Михаил Андреевич, — членораздельно проговорил сын. Он не понимал в чем разница и почему так отреагировала Милана на эту новость.

— Черт… — перед глазами у ведьмы всплыл огромный зал «бутусова дома», полутемный коридор, холодная зима сорок второго и как она в прошлый раз пыталась навести портал из междумирья. Громкие хлопки выстрелов и крепкую грудь Кононенко Михаил Андреевича разрывают серебрянные пули, пущенные инквизитором Петром Дворкиным. Причудлива судьба…Ох и причудлива! Кто же мог предположить, что через семьдесят лет спустя их потомки пересекутся, да еще и так… Не зря умные люди говорят, что история повторяется.

— С ума сойти, — выдохнула Милана, справляясь с собой.