— Чертовщина какая-то… — пробормотала Эльвира Олеговна, вспомнив: таксист рассказывал, что неподалеку есть старое городское кладбище, решив искать внука именно там. Богатое воображение тут же нарисовало картинку, изображенных на них сатанистов, которые приносят в жертву на могильном старом камне его обкуренного внука. Сердце отчаянно с закололо, готовясь выпрыгнуть из груди.

— Я иду Мишенька! — пробормотала она, пробираясь сквозь сугробы, чтобы оставить после себя хоть какой-то след. Кое-как, намочив ноги, она смогла выйти на дорогу возле Миланиного опеля. Огляделась по сторонам и увидела чуть впереди заросшую плющом металлическую оградку, из-за которой теперь все отчетливее слышались возбужденные голоса нескольких человек, в большинстве своем женских. На сердце слегка отлегло, может не сатанисты, а феменистки похитили ее внука?

Снег предательски хрустел под ногами. Мысль о том, что почти стемнело, не оставляла Эльвиру Олеговну в покое. Замок на ограде был срезан. Срез был свежий и блестел на фоне кусков ржавчины, которые отваливались от корпуса. Цепь висела рядом на тонких отсрых прутьях медленно со скрипом покачиваясь.

— Господи помоги! — прошептала Олеговна и перекрестилась.

Могилы были старые, еще дореволюционные. Здесь давно перестали хоронить, а родсвтенников похороненных разбрасала судьба по свету, многие давно вымерли и в первую и во вторую мировые войны, а сколько революций сотрясало эту грешную землю, не счесть. Кресты покосились, металлические оградки практически сгнили и лишь каменные надгробья сохраняли в себе лишь какую-то память.

— Василий Афанасьевич Головко, — прочитала Олеговна, с трудом разобрав надпись на раскрошившимся памятнике, — годы жизни 1827–1869… Вот это да! — хмыкнула она. Теща никогда не бывала раньше в этом районе и даже не знала, что тут есть такое древнее кладбище. Следы уходили куда-то вглубь некрополя, теряясь среди заброшенных могил. Гул голосов доносился именно оттуда. С трудом преодолевая страх, теща медленно пошла в сторону шума, ориентируясь только лишь на слух. Включать фонарик на телефоне она опасалась, боясь выдать себя, и если бы не свет миллионов звезд, густо рассыпанных на темно-синем небе, и полной луны, то она бы точно споткнулась и расстянулась во весь рост на одной из могилок.

Через несколько десятков шагов теща, когда ограда кладбища позади окончательно расстворилась в сумерках, увидела отблески костра. Пламя поднималось высоко вверх, разрывая непроглядную мглу своими оранжевыми языками огня.

— Точно сатанисты! — прошептала Олеговна, тяжело дыша.

Притаившись за высоким памятником из зеленого мрамора (умели же люди богато помереть раньше), она расматривала странных людей, сгрудившихся на небольшой полянке возле костра. Вокруг были в только молодые девушки до тридцати лет, красиво и богато одетые, с распущенными волосами. Они веселились, водили хороводы и громко смеялись, словно не находились в центре кладбища, а были где-нибудь на вечеринке в «Какаду» на Рымарской. Мишку она разглядела сразу…Внук торчал столбом по правую руку от Миланы, которая сидела возле костра на вычурно вырезанном кресле и активно жестикулировала, будто она тут самая главная.

— Нет, все-таки феменистки! — выдохнула Эльвира Олеговна, не спуская глаз со странного женского отряда, окружившего Мишку.

— Начнем, девоньки! — прокричала Милана звонко, хлопнув при этом в ладоши. На кладбище неожиданно установилась именно такая тишина, какой ей и положено быть в некрополе. Теща даже умудрилась услышать, как отчаянно бьется в грудной клетке ее сошедшее с ума сердце.

— Мы долго ждали этого дня! И вот он настал! — слова Миланы были встречены криками и апплодисментами. Миша только лишь моргал, рассматривая все вокруг испуганным взглядом.

— Мяу… — раздалось у Олеговны где-то под ногами, что-то мягкое уткнулось ей в лодыжку. Теща скосила глаз вниз и рассмотрела ту самую кошку, которую гоняла по заброшенному домику возле кладбища.

— Опять ты… — прошипела женщина, отгоняя кошку ногой.

— Мяу… — протяжно замяучило животное.

— Пошла отсюда! — шикнула на нее бабушка Миши.

— Мяу!

— Да что ж это такое… — Эльвира Олеговна наклонилась, чтобы отвесить кошке хорошую затрещину, как почувствовала подувший откуда-то сзади странный холодок, а потом на плечо легло что-то тяжелое. Сглотнув слюну, теща скосила глаза на свое плечо и чуть не заорала во весь голос. На красном пуховике отчетливо виднелась человеческая кисть. Только кожи на ней не было совсем, а торчали только белые кости, нервически сгибающиеся на ключице.

— Свят! Свят! Свят! — быстро прошептала Олеговна, а когда окончательно обернулась, то на нее из темноты смотрел чей-то череп и два глаза, горящих синим огнем.

Константин, а мы с шефом службы безопасности Заславского решили перейти на «ты», как только я согласился помочь, водил хорошо, я бы сказал великолепно, не то что сонный меланхоличный шофер редакции газеты «Вечерний Харьков», которого выделили Красовской для получения сенсационного материала. Заметно было, что он прошел хорошую школу и явно не в ПТУ учился водить автомобиль. А может виной тому был мощный движок бронированного «мерседеса», ловко огибающего по встречной полосе многочисленные вечерние пробки, заполонившие Харьков.

На улице зажглись фонари. Небо потемнело, став почти черным. И на этом темно-синем покрывале одна за другой зажигались серебристые звездочки. Полная луна своей вымазанной чернильными пятнами желтой поверхностью тускло светила над этим полным грехов миром.

Янка рядом нетерпеливо ерзал на сидении в ожидании безусловной сенсации. Накрасила губы, оправила прическу, взъерошив короткие светлые волосы. Оценилам мимоходом длину юбки и открыла свой блокнот, намериваясь записать все с нами происходящее.

— Даже не думай, — строго предупредил я ее, заметив, как она застрочила по лощеной бумаге остро заточенным карандашом, — это явно не материал для статьи…

— Но это же бомба! — обиженно надула губы Красовская. — Харьковский миллионер Заславский сошел с ума и готовиться совершить самоубийство.

— Нет! — коротко отрезал я, заметив настороженный взгляд Костика. — Приедем разберемся, атам видно будет. Яна тут же отвернулась к окну, рассматривая пролетающие мимо улицы города.

— Когда уже весна… — спустя пять минуттихо проговорила она, с грустью наблюдая за огромными сугробами и заснеженными переулками. Машины ехали по накатанной колее, и у них небыло никакого шанса принять чуть в сторону. Обиженно гудели клаксоны. Проехали аварию на проспекте…Один внедорожник догнал другой. Теперь вокруг них крутились наши бравые полицейские. Гудела их сирена, мелькали проблесковые маячки.

Аккуратно протиснувшись между всеми участниками ДТП, мы под строгим взглядом сержанта полиции обогнули пробку. А тот только лишь честь не отдал, заметив известные всему городу номера «АХ 0001 ХА».

Через полчаса ездыоказались в загородном коттеджном поселке, в котором и имел честь проживать Заславский вместе с остальными сильными мира сего…На воротах охрана пропустила нас без проблем. Только лишь крепыш с помповым ружьем в сером камуфляже записал наш номер в книгу учета посетителей. Красовская губы дуть перестала, стал чуть серьезнее, прекрасно понимая, что не на прогулку в лес попали, а куда-то много пострашнее.