Порядок!

Здорово! — обрадовался Петька, и оптимизм вернулся кнему.

Звони ему прямо сейчас!

Нетушки! — возразил Петька. — Суетиться мы небудем. Больно надо! Позвоню ему завтра!

Петь, но зачем же время терять! Хорошо, не звони сейчас, новечером — обязательно! Чтобы завтра же с ним встретиться.

Завтра, между прочим, рабочий день. И у нас скоро конецгода!

Ну и при чем тут это?

При том, что я…

Но тут зазвонил телефон. Игорь вскочил с пола.

Да! Пап, я только что вошел! Ага! Видел! Скоро приду! Черезполчасика! Договорились!

Предки требуют? — спросил Петька, аккуратно перевязываяразвязанные пачки.

— Нуда!

Они вернули чемодан на прежнее место.

Петька, чего-то я в толк не возьму… Ты что, все же хочешьоткрыть этому Жоре глаза на его жену?

Нет, пока нет… Для начала я с ним заведу дружбу, а уж потом,может быть… Главное, подобраться к киллеру… А вообще, я и сам не знаю, чтодальше делать, просто надеюсь на удачу! Согласись, все-таки невероятная удача,что этот Пашка живет как раз над ними!

Да уж!

Вот видишь! А если я внедрюсь к ним в дом, может, я что-то иузнаю.

Понял!

Ты только не думай, Круз, если он даст мне деньги зажурналы, я их тебе отдам!

Ты что, больной? Мне это и в башку не залетело!

Ну все-таки…

Ладно, Квитко, заткнись!

Уже! — рассмеялся Петька.

Они вместе вышли на улицу и там расстались. Петька пошелдомой. И принялся изучать журналы. Это оказалось страшно интересно. Когда онопомнился, был уже десятый час. Родители еще не вернулись с дачи. И он позвонилЖоре.

Георгий Васильевич, это Петр!

Какой Петр? — не понял тот.

Ну, мы же с вами сегодня познакомились, я обещал посмотретьдля вас журналы.

Ах да! Петр! Ну и как, нашел?

Нашел, потому и звоню!

Именно те, что я просил? — оживился Жора.

Именно те!

Отлично, просто здорово! Слушай, а ты сколько за них хочешь?

Ну, я вообще-то не знаю, так, слышал краем уха… А выназовите вашу цену! Если меня устроит, я скажу!

Хорошо! По тридцать долларов за журнал, итого шестьдесят!

Годится! — воскликнул Петька.

Отлично! Когда ты смог бы мне их привезти?

Завтра. Во второй половине дня.

Превосходно, Петр! Адрес ты знаешь, квартира как раз подквартирой твоего приятеля. В пять часов тебя устроит?

Вполне, договорились!

До завтра, Петя!

Петька положил трубку и задумался. Тридцать долларов зажурнал — совсем не плохо, но… Ведь у родителей Игоря несколько комплектов этихжурналов, и вероятно, если продать их комплектами, Крузенштерны могли быполучить неплохие деньги, а теперь… Черт, как он об этом не подумал… Правда,сами они об этом не догадываются… Надо поговорить с Игорем, а то совестьзамучает. Разумеется, шестьдесят баксов он отдаст Крузу! И тут вдруг Петькапочувствовал, что ужасно, просто смертельно устал. Такой длинный, напряженныйдень, а он ведь после болезни…

Когда родители вернулись с дачи, они застали Петьку крепкоспящим на диване у телевизора. На полу лежали два старинных журнала. Мамапощупала сыну лоб. Температуры не было.

— Умаялся, бедненький, — прошептала она, а отецпросто взял его на руки и отнес в постель.

По дороге в школу Петька столкнулся с Игорем и изложил емувсе свои мысли по поводу журналов и денег за них.

Ерунда! — сказал Круз. — Отец их ни за что непродаст! Наследие предков! Так что их все равно рано или поздно мыши сожрут!

У вас есть мыши?

Нет, это я фигурально выразился!

Понятно!

Так что спокойно езжай к Жоре, а шестьдесят баксов мы стобой найдем на что потратить!

Уверен?

На сто процентов! Мама вообще хотела эти журналы выкинуть!

Петька решительно позвонил в дверь, и она почти сразураспахнулась. На пороге стоял Жорин отец, член-корреспондент Академии наукВасилий Александрович Кудреватых.

Тебе что надо? — весьма неприветливо осведомился он,окинув Петьку подозрительным взглядом.

Георгий Васильевич дома?

Еще не пришел! А зачем он тебе?

У меня к нему дело. Личное!

Личное? Это что значит — личное? А? Я тебя спрашиваю!

А он когда вернется? — осторожно спросил Петька.

Тебя что, не учили — отвечать вопросом на вопрос неприлично!Не-при-лич-но!

И он помахал длинным костлявым пальцем у Петьки перед носом.

— Извините, — растерянно пролепетал тот,потихоньку пятясь к лифту.

Стой! — загремел Кудреватых. Петька замер.

Какое, ты сказал, у тебя дело?

Личное!

— Личное? Личное, неприличное, симпатичное, идентичное,хаотичное, чечевичное…

— Ежевичное! — невольно вырвалось у Петьки,совершенно обалдевшего от этого потока рифм.

— Клубничное, земляничное, фанатичное, истеричное… —уже с восторгом выкрикивал Кудреватых.

«Он же сумасшедший!» — мелькнуло у Петьки. Надо сматываться.

Но тут из лифта вышел Жора.

Петя, ты есть хочешь? — спросил уже на площадке Жора.

Не очень…

А давай зайдем тут в кафешку, перекусим! Я приглашаю! Одномуесть скучно! Там очень недурно кормят!

— Можно, — согласился Петька.

Они вышли со двора, прошли немного и увидели маленькоеуличное кафе, каких в Москве в последнее время развелось немало. Несколькопластмассовых столиков под пестрыми зонтиками, искусственная зелень. Народубыло мало. Они сели в тени.

Привет, Жора! — сказала сразу подошедшая официантка.

Здравствуй, Тома!

А это твой брат?

Нет, это мой новый друг! Вот что, Тома, дай-ка нам двеокрошки… Ты окрошку ешь? — обратился он к Петьке.

Ем!

А я вот лет до двадцати в рот ее не брал, дурак, потому испросил. Значит, две окрошки и два мяса в горшочках. И попить чего-нибудь,похолоднее!