Либби злилась все больше. Неужели ее отец действительно верит в то, что говорит?

— Такие люди не делают ничего, если им это не выгодно.

Либби прикусила губу и постаралась держать себя в руках.

— Послушай, пап, я не хочу никому из вас делать больно.

Ее сердце сжалось, когда она посмотрела на их лица и поняла, что они ее не слышат. Не важно, что она говорит, их разум закрыт.

Они пришли сюда не для того, чтобы слушать ее объяснения. Они хотели увидеть угрызения совести и раскаяние, но Либби не собиралась давать им это.

Две недели назад, даже неделю назад она могла бы отреагировать иначе, но не сейчас.

Сейчас она не станет извиняться, не позволит кому бы то ни было запятнать то, что происходило между ней и Рафаэлем. Раньше она видела в Рафаэле козла отпущения, винила его во всем, но сейчас все изменилось.

— Не хочешь делать нам больно? — повторила Кейт Маршант, холодно глядя на дочь. — Ты демонстрируешь это очень странным образом!

— Мама, пожалуйста…

Рафаэль сделал шаг вперед. Боль, звучавшая в ее голосе, разрывала его сердце. Она выглядела такой одинокой, что он не в силах был справиться с желанием защитить ее.

— Хотя бы скажи, что тебе стыдно из-за твоего грязного секрета. Стыдно, что ты предала семью.

Рафаэль сжал кулаки и стал ждать ее ответа.

62

— Оставь ее в покое, Эд, она не виновата. Это все этот мужчина, — перебила его Кейт Маршант. — Он отравляет все, к чему прикасается.

— Да, мне стыдно.

Рафаэль побледнел. Он пытался убедить себя, что не ожидал ничего другого. Тогда почему же так больно? Его и прежде отвергали, и он всегда справлялся.

Либби гордо вздернула подбородок:

— Мне стыдно, как никогда прежде. Мне стыдно, что я попросила Рафаэля держать наши отношения в тайне. Теперь я не стыжусь их, я ими горжусь. Он заслуживает гораздо большего, гораздо лучшего, чем я. Все, что вы говорите о нем, — это ложь. Он невероятный человек, он со стольким справился в своей жизни… Люди, которые на него работают… Думаете, они просто так готовы на все, чтобы у него работать? Идите и посмотрите сами. Те, кто его знает, никогда не скажут о нем ни одного плохого слова.

— А ты не думаешь, что они просто боятся, что этот святой их уволит? — сухо спросил Эд. Он с отвращением фыркнул и покачал головой.

— Посмотри, что он сделал с твоим отцом, Либби, — вставила Кейт Маршант. — Ты знаешь, какой он человек.

— Вырасти, Либби, — грубо посоветовал ее брат. — Мужчина спит с тобой, разумеется, он не станет показывать тебе свои плохие стороны, но, как только он устанет от тебя, ты увидишь, какой он хороший. — Он повернулся к родителям и указал пальцем на Либби. — Этот человек промыл ей мозги.

— Нет, Эд, он не промывал мне мозги.

— Это нужно прекратить сейчас, — твердо сказал отец. — Ты должна обещать нам, что больше никогда с ним не увидишься.

— Не проси меня выбирать между ним и вами, папа, — умоляла Либби.

Рафаэль смотрел на нее. Проще вонзить нож себе в сердце, чем смотреть на ее страдания.

Вся семья отвернулась от нее.

— Я принес тебе ланч, но вижу, что ты уже поела.

Либби посмотрела на высокую фигуру, появившуюся из тени деревьев, и на пакет с ланчем. Ее первым желанием стало тут же броситься в его объятия. В этом плане было несколько недочетов, например, он может не раскрыть руки, как она себе представляла, поэтому она справилась со своим желанием и осталась стоять на месте.

— С каких пор ты обедаешь на улице?

— Я всегда готов к новым экспериментам, даже жду их. — Он посмотрел на пакет с ланчем в руке. — А для меня это будет в новинку.

Либби почти не обратила внимания на странные интонации в его голосе. Она должна знать. Она посмотрела на пустую теперь скамейку, где воробьи клевали остатки ее собственного забытого обеда.

— Ты все слышал, да?

Рафаэль сглотнул и кивнул.

Либби в ужасе застонала и опустила голову.

— Ты не должен был, — грустно пробормотала она.

— Я не могу быть причиной ссоры между тобой и твоими родителями, Либби.

Она устало улыбнулась, но, когда она заговорила, ее голос звучал уверенно.

— Ты не остановишь меня, Рафаэль, если только не скажешь, что хочешь прекратить… это.

— Семья очень важна.

Он не мог позволить ей бросить что-то важное, что она имела.

Либби посмотрела на него. Она любила каждую черточку на его гордом лице. Жаль, что он этого не знает.

— Я знаю, что семья важна. Я люблю свою семью, Рафаэль, но они должны знать…

— Что знать?

— Правду, — ответила она, глядя на его галстук.

Он провел пальцем по ее щеке и мягко сказал:

— Посмотри на меня, Либби.

Она подняла глаза.

— Они злились. Они не имели в виду то, что говорили. Твоя семья любит тебя.

«Почему ты не можешь этого делать?» — подумала Либби. Она должна смириться с тем, чего никогда не будет, и наслаждаться тем, что она имеет.

Господи, это звучало так просто!

— Я знаю, что любят. И я люблю их.

Разница только в том, что она не просит их это доказывать.

— Если ты рассоришься со своей семьей, то рано или поздно обвинишь в этом меня.

Либби отрицательно покачала головой:

— Это неправда!

— Иди к ним, скажи то, что они хотят услышать, прими их сторону. Я справлюсь.

— Справишься с тем, что мы… — Либби побледнела и с трудом смогла продолжить свою фразу. — Значит, ты говоришь, что не хочешь, чтобы мы…

Рафаэль провел рукой по волосам и уставился на нее так, словно она сошла с ума:

— Господи Боже, разумеется, я не это хочу сказать!

Либби с облегчением вздохнула:

— Тогда что ты хочешь сказать?

— Скажи им то, что они хотят услышать, скажи, что ты увидела свет и что я Антихрист, и мы снова все будем держать в секрете.

— Соврать, ты имеешь в виду. Спрятаться в углу и вести себя так, словно мы делаем что-то неправильное? — Ее голос сорвался, и она грустно спросила: — Ты этого хочешь?

Если так, то Либби готова смириться, но сначала она должна попытаться получить больше.

Она сделала шаг назад, чтобы посмотреть ему в глаза. Она прижимала руки, сжатые в кулаки, к груди.

Рафаэль покачал головой и, избегая смотреть на нее, протянул:

— Разумеется, я не этого хочу.