— Отсоси, Смирнова! Это тебе за Кольку из десятого «Б».

Дрянь подлая!

Всхлипнув, я бросаюсь туда, куда глаза глядят. Но амбал настигает меня в два счёта. Ловко за шиворот хватает, заламывает руки за спину.

— Не рыпайся, — в спину утыкается тяжёлая сталь ствола. — И не визжи. Саид уже едет.

Уже едет…

Как эхо звучат в голове слова головореза.

Снова и снова. Снова и снова.

Я слышу рёв мотора. Поворачиваю голову на шум. Вижу огромный внедорожник, который на бешеной скорости влетает на парковку.

Всё. Мне конец. Теперь точно конец!

Я нежилец. Он с меня живьём кожу снимет. Сделает из меня коврик и будет ноги вытирать.

Голова сильно кружится.

Вот-вот, и я потеряю сознание.

***

— Пакуйте, — приказывает Саид, открывая заднюю дверь тачки.

Злобно сверлит меня тёмными глазами. Из них извергаются потоки яростной лавы, которые опаляют моё тело. Делают дыры на коже, до самого мяса. Ни у кого я ещё не видела такого взгляда. От него хочется просто стать человеком-невидимкой, чтобы не попадаться извергу на глаза.

— Нет! Животные! Пустите! Не имеете права!

Взгляд Саида парализует мою волю. Но сейчас я не одна. Во мне живёт ребёнок — плод нашей с Саидом греховной связи. Именно он придаёт мне сил и желания бороться до самого конца. Я умудряюсь пнуть одного амбала в колено. Получи, фашист, гранату! Второго царапаю, как дикая кошка. Не дамся живой. Им придётся меня усыпить, чтобы заставить успокоиться

— Аш! Вот овца! — воет один из амбалов, трясёт расцарапанным запястьем, сочащимся алой кровью.

— Получайте! — смеюсь мысленно.

Но эти два амбала — всего лишь простые исполнители. Главная причина зла — Саид — стоит с видом барина и нетерпеливо постукивает ботинком по асфальту. Один его ботинок из крокодиловой кожи стоит целое состояние! Дороже, чем вся моя жизнь. Дороже, чем жизнь нашего малыша. Нет. Только моего! Он не отец, он просто… монстр!

Совсем сбрендив, плюю Саиду под ноги. Мучитель застывает, смотрит на свой ботинок таким страшным взглядом. Как будто не верит, что я осмелилась осквернить его вещи.

Потом он быстро смотрит на меня. Как будто душит своим чёрным взглядом, подписывая смертный приговор!

— Отошли. Живо, — цедит едва слышно Саид.

Головорезы отходят в сторону. Даже как будто вздохнув радостно! Саид же надвигается на меня, как буйный смерч. Резко хватает меня и забрасывает в салон своего огромного внедорожника.

Я визжу и стараюсь выбраться через другую дверь. Бам! С одной стороны появляется шкафообразный охранник Саида. Мечусь в другую сторону со слезами. И тут… тоже. Окружили со всех сторон, загнав словно дичь в угол!

Сам Саид с видом царя залезает на сиденье рядом с водителем. В его подчинении было два головореза. Подоспел и третий.

Ахмедов так тяжело и бурно дышит, что даже его плечи поднимаются и опускаются, как громадные волны.

— Не дамся тебе! Не дамся! — повторяю, словно меня заклинило на одном и том же.

Временный ступор пропал. Нельзя сидеть без дела покорной овцой. Таких только в жертву приносят, не спрашивая.

За меня некому вступиться. Ни отцу, ни тем более Марку я не нужна! Сама себя должна вытаскивать из болота проблем.

Извиваюсь змеёй. Пытаюсь выбраться и молочу руками, как ветряная мельница.

Не знаю, куда попадаю — то ли в лицо, то ли в тело твердолобых прихлебателей Саида. Зверьё… Все на одно лицо! Ломаю себе ноготь. Боли почти не чувствую.

— Чего рты раззявили. Кадыр! Знаешь, что делать! Не сиди без дела! — командует Саид.

Видимо, ему надоело слушать мои вопли и видеть истерику. Он не хочет мараться сам, но отдаёт приказ. Связать. Обездвижить. Успокоить.

Лишь бы не усыпили, как бешеную дворняжку, сорвавшуюся с поводка.

Я сыплю проклятиями. Всеми, что мне известны.

— Не ори! — повышает голос Саид. — Просто послушай меня внимательно!

Да что я там не слышала?! Что он такого мне предложить может? Сказать. О чём? Он же не может нормально разговаривать? Опять грязью начнёт поливать!

— Аш! Не будет никакого аборта! Я передумал.

Что?! Я трясу головой. Наверное, мне просто послышалось! Иначе быть не может. Он же хотел избавиться от плода. Прямо об этом заявлял. А тут… Нет-нет! Я просто брежу. Совсем с ума сошла от переживаний и нервотрёпки.

Но Саид смотрит на меня предельно серьёзно. Как будто ждёт моей реакции. Замираю без движения, пытаюсь восстановить дыхание. Просто дышу. Приглаживаю рукой волосы. Там на голове настоящее осиное гнездо. Видок у меня наверняка просто ужасный.

— К-как?

Хлопаю ресницами. Вдруг мираж исчезнет? Нет. Саид никуда не пропадает и снова говорит, втолковывая мне:

— Передумал, говорю. Ко мне едем. Теперь у меня жить будешь.

— С ума сойти…

Передумал?! Просто так. По щелчку пальцев. Как будто он бог, который решает судьбы всех живущих на этой земле. Захотел — отправил на аборт. Захотел — передумал.

Подвох? Не похоже.

Неужели в каменном сердце монстра затеплилось что-то? Человеческое… Доброе?! Признал родную кровь? Понял, что ошибался. Наверное, так и есть! Я же ни с кем, кроме него не была, он — мой единственный мужчина.

Теперь ещё и будущий отец.

Выдыхаю спокойнее.

Ладно, все мы ошибаемся иногда. Саид думал, что я — просто развлечение. Но всё повернулось иначе. Я беременна. В этом участвовали двое. Значит и отвечать нужно двоим.

Я расслабляюсь и перестаю драться, облокачиваюсь на сиденье спиной и улыбаюсь. Почти счастливо. Успеваю размечтаться за несколько мгновений. Обо всём на свете думать начинаю, но больше о нас с Саидом. Вдруг ребенку удастся растопить лед в сердце этого жестокого мужчины? Подобреет, будет сожалеть о своих словах и поступках? Шансы маловероятны, конечно. Но надежда всегда умирает последней.

— Да, Лиса. Повезло тебе.

Я думаю о хорошем. Настраиваюсь на позитив. Насколько это возможно, но…

— Так получилось, что моя будущая жена попала в аварию… Врачи утверждают, что из-за сильной травмы брюшной полости она не сможет больше иметь детей.

— Сочувствую, — отвечаю автоматически.

Потому что так положено. Лишь потом понимаю, что для женщины — это большой шок и потеря. Мне даже становится жалко Лизу.

— Поэтому ты станешь для меня и Лизы суррогатной матерью.

Слова Саида звучат как гром! Я не понимаю. Что… он такое говорит?! Какая еще суррогатная мать? Накрываю живот ладонями. Словно защищаю от всего.