Я подошла к окну и взглянула вниз. На мгновение мне показалось, что я вижу внизу на детской площадке Голода. Или кого-то очень похожего на него. Но я моргнула, и тот исчез, будто был пьяным глюком.

– Знаешь, Джулька, – произнес Макс, – впервые вижу пьяную смерть. Фея моя алкогольная, ложись спи!

– Не хочу я спать!

– Ага, воевать хочешь. Не сделает ничего этот докторишка вам. Какое бессмертие? Мы даже насморк еще лечить не научились! Как осень, так все метро обчихано. Да и не надо народу бессмертие, им новый танк в онлайн-игрушке подавай да модный бургер в забегаловке. А, еще латте. Говорят, нынче модно латте.

Я снова легла на кровать, ибо обстановка вокруг меня начинала кружиться. Пока медленно.

– Ты мыслишь примитивно, – фыркнула я. – Вечная жизнь не для вечных танчиков. Вечная жизнь для тех, кто первый до нее доберется. Так и так апокалипсис. Если сделать бессмертие для всех, будет голод и капец. Если сделать для избранных – война и капец.

– Ага, а если не делать, будет мор и капец, – фыркнул Макс. – Так, тебя понесло. У тебя логическое мышление отказывает. Скачешь с пятого на десятое.

– Отстань, дай выговориться.

– Я не горю желанием твои пьяненькие стенания слушать!

– Потерпишь. Я тебя вон сколько дней слушаю! И ничего!

– Как это ничего? Заразилась.

– Дурак, – пробурчала я, обидевшись.

– Ага, – согласился Макс.

А потом вдруг сделал нечто неожиданное, от чего я растерялась и замерла.

Поцеловал.

От него пахло мятным шампунем и едва уловимым ароматом сигарет, совсем ненавязчивым. Я не двигалась, прислушиваясь к ощущениям. Мой первый поцелуй выглядел не так, как я себе представляла. А еще я его вряд ли запомню.

Мне показалось, поцелуй длился долго, но на деле – всего два удара часов.

– Спать! – скомандовал Макс, выпуская меня из объятий. – Быстро!

Комната вращалась все быстрее, как будто я зацепилась за лопасть вентилятора. Закрыть глаза и уснуть действительно казалось единственно верным решением.

* * *

Никогда не понимала, почему маленькие дети боятся бабайки. Плотно зажмуривают глаза, опасаясь открыть их даже на секунду, будто это поможет. А теперь поняла. Глаза открывать утром было страшно… Особенно учитывая, что моя бабайка была под два метра ростом, накануне лезла целоваться и я ей вчера по пьяной лавочке несла какой-то бред.

Стремясь отсрочить неизбежное пробуждение и остро жалея, что не умею впадать в спячку, я поглубже зарылась лицом в подушку. Глубоко вздохнула и… Подушка едва уловимо пахла лавандой. Любимый мамин запах. Она сажала розы, отдавая дань моде, но истинными королями сада были хризантемы с бархатцами, и мама постоянно шила ароматные мешочки с ними и раскладывала в шкафах. Запах, исходящий от постельного белья, означал только одно… Меня перенесло домой.

Едва я это осознала, как пружиной слетела с кровати, за что и поплатилась… Заметка: коньяк теперь пью только из папиных запасов. Бедро, ушибленное о столбик кровати, болело. Надо было быстро умываться и приводить себя в порядок. Иначе проснутся родители, наверняка спросят, почему я в одежде и пьяная перенеслась в комнату. Хорошо хоть, в комнату, а не в корзинку Цербера, например.

Но, как оказалось, спешила я зря. Дома была только сестра. Фели я обнаружила прямо в комнате. Вокруг витал мерзкий запах лака для ногтей, а сама мелкая сосредоточенно делала педикюр. Все бы ничего, но делала она это за моим письменным столом.

Я мысленно восхитилась ее гибкостью, все-таки, сидя на стуле, закинуть ногу на столешницу – это надо суметь, и столь же возмутилась ее наглостью. Кара в виде подзатыльника настигла ее незамедлительно.

Мелкая ругнулась, одновременно потирая затылок и рассматривая след от лака на ноге.

– С ума сошла? Это тебе уже можно мозг сотрясать, а мне еще с его помощью учиться.

– Учиться? – прошипела я. – Вот тебе задача. До двери пять метров, даю тебе десять секунд, чтобы выйти в нее, иначе ускорения добавлю. Скорость посчитаешь?

– Не, – сморщила нос поганка. – Давай такую. До папиной работы пять километров, угадай, как быстро он будет здесь, если я отправлю ему метку на свиток о том, что ты появилась дома в мятом платье, с запахом алкоголя? Тут целых три неизвестных. Время, скорость…

– А третье? – загибая пальцы, поинтересовалась я.

– Что он с тобой сделает.

Вот зараза, шпионила. И ведь наябедничает.

– Что ты хочешь?

Сомневаюсь, что она до сих пор меня не сдала исключительно из сестринских чувств. Этому мелкому монстру явно что-то нужно.

– Ручка есть? – возвращаясь к своему занятию, спросила сестра. – Конспектируй.

На пункте «дать поносить цепочку с кулоном-зеркалом» я сломала карандаш, представляя, что это сестренкина шея. Эх, не хотела я тратить свой козырь, но придется.

Я молча прошла к комоду и, отодвинув ящик, вынула тетрадку, спрятанную у задней стенки.

– А если так?

Я качнула перед замолчавшей сестрой ее школьным дневником. Та поспешила попытаться отобрать, но, повинуясь моему взгляду, дневник взмыл под потолок.

Минуты две мы с Фели соревновались, чей телекинез круче, я победила.

– А чего это там у нас за замечание? – Я прищурилась, рассматривая мелкие буковки. – А… «Курила самокрутку с мандрагорой». Вау! Мелкая… по ходу, конспектик сейчас тебе понадобится.

Думаю, в суде по разделу имущества не было таких дебатов, как у нас с сестрой. Каждый сделал максимальную ставку и пытался сбить ставку соперника. Моим условием было приведение себя в нормальный вид и проживание в эти каникулы у бабушки. Офелия требовала выгулять ее в мире смертных и половину моих украшений в придачу. В мою пользу говорило то, что я имела компромат на сестру в материальном виде и могла в качестве вещдока к своим словам приложить дневник. А Фели могла рассчитывать только на то, что папа полетит на разборки со мной, не разобравшись толком, что к чему.

– Я родителями манипулировала, когда тебя еще и в планах не было, – маскируя удушающий захват под сестринское объятие, доверительно сообщила я пыхтящей сестре. – И скажу честно, лучше бы я вместо сестренки попросила морскую свинку. Прелесть! Посюсюкал и в коробку посадил. А то, как оказалось, из младших сестренок вырастают большие змеюки.

– А старшие по жизни ущербные! И за свои детские комплексы отыгрываются на невинных детях! И вообще! Я родителям скажу, что у тебя мандрагору сперла.

– У меня ее нет!

– Вот поэтому и нет, – пиная меня в лодыжку, прошипела мелкая змеюка.

Сторговались мы на том, что взамен уборки в доме с моей стороны Фели уедет на выходные к бабушке со своей.