litbaza книги онлайнДетективыДжоконда и Паяц - Наталья Солнцева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 86
Перейти на страницу:

«Алина! – догадался Лавров. – Сама садится за руль. Тем лучше».

Он поехал следом за «пежо», сохраняя дистанцию. Спустя четверть часа малолитражка притормозила у большого продуктового супермаркета. Алина, похоже, кого-то ждала.

– Сюрприз, – пробормотал Роман, глядя, как к «пежо» подошел высокий молодой человек в джинсах и кожанке.

Это был Павел Майданов…

Глава 14
Черный Лог

Осень всегда наводила на Глорию смутную тоску. Голые деревья, золотой шорох под ногами, отцветающие в саду хризантемы – все тонкое, хрупкое, беззащитное перед суровым дыханием зимы.

– Не печалься, – уловил ее настроение карлик, будто выросший из-под земли. – Несбывшееся – не значит утраченное.

Глория заплакала. Так глупо! Она рано овдовела, и пока что никто всерьез не претендует на ее руку и сердце.

– А Колбин? – усмехнулся Агафон, усаживаясь напротив нее на деревянную скамейку.

– Ты шутишь? – улыбнулась она сквозь слезы. – Он любит не меня, а мою долю в компании.

– А Лавров?

– Он не готов к серьезным отношениям. У него ветер в голове.

– Ты опять хочешь замуж, моя царица?

– При чем тут замужество? Я хочу любви.

Карлик сидел, болтая короткими ножками. Пряжки на его башмаках, усыпанные стразами, сверкали на солнце. Его совершенный профиль Нарцисса приводил Глорию в восхищение, а безобразного туловища она старалась не замечать.

– У тебя появился новый поклонник, – заявил он, поправляя волнистые кудри. – Молодой и красивый.

– Местный алкоголик, который чуть не ворвался ко мне в дом?

– Он больше не алкоголик.

– У нас с ним нет ничего общего.

– Почему же? Парень тоже мечтает о любви. Необычной, яркой, словно комета на ночном небе. Обидно прожить жизнь, не испытав подлинной всепоглощающей страсти.

– Ты нарочно дразнишь меня? – надулась Глория.

– Вовсе нет, моя царица. Я изрекаю прописные истины.

– Знаешь, какой нынче сон мне приснился?

– Разумеется.

– Ты можешь видеть мои сны?

– Сон состоит из того же материала, что и жизнь, – засмеялся Агафон.

– У Лаврова другая женщина, – без осуждения произнесла Глория. – Он переспал с ней, потому что я не отвечаю ему взаимностью. Теперь он будет чувствовать себя виноватым и избегать моего общества.

– Плохо, – нарочито пригорюнился карлик. – Бедняга. Он хотел причинить боль тебе, а пострадает сам.

– Мне не больно.

– Верю.

– Он догадывается, что я знаю. Я видела во сне, как они ласкали друг друга. Черная стриженая барышня и спортивный сексуальный брюнет. Я даже помню, о чем они говорили.

Глория развеселилась, ее слезы высохли.

– Лавров что-то скрывает от меня. Наивный! Странная у него тайна. Дело касается Венеры и Джоконды. Это картины. Одна из натурщиц уже мертва.

Вторая – на пороге смерти. Ее не спасти, понимаешь? – повернулась она к Агафону.

Но тот исчез. Скамейка, на которой он сидел, была пуста. Глория огорченно всплеснула руками.

– Ну вот! Не с кем поделиться мыслями…

Москва

Кофе, которым угощал ее Артынов перед сеансом, был горьким и без сахара. Алина пила, чтобы не обидеть мастера. Он варил кофе в джезве на маленькой электроплитке и угощал натурщицу.

Алина никак не могла избавиться от смущения. Она сняла бежевый свитер, кружевной бюстгальтер и осталась в юбке до колен, темных прозрачных чулках и коротких сапожках на каблуке. Расчесала волосы на прямой пробор, придирчиво посмотрела на себя в зеркало. Из тяжелой квадратной рамы на нее уставилась чужое лицо, смятенное и напуганное.

Артынов попросил ее выбрить брови и часть волос надо лбом, как диктовала мода начала шестнадцатого века. Алина послушалась. Мужу пришлось сказать, что брови ей сожгли при покраске, а волосы она подбрила по совету своего визажиста, чтобы отрастала густая челка. Кольцов, кажется, не поверил. Но не подал виду. После последней ссоры из-за «Венеры» он старался не обострять отношения.

Алина отошла от зеркала и устроилась в кресле в позе Моны Лизы, которую показал ей художник. Все это время Артынов стоял к ней спиной и что-то подправлял на холсте. Он работал очень быстро, в отличие от Леонардо да Винчи, потратившего на свою картину около четырех лет{По свидетельству Джорджо Вазари (1511–1574), автора биографий итальянских художников, Леонардо потратил на портрет Моны Лизы четыре года и все же оставил его неоконченным.}.

– Ты готова? – не оборачиваясь, осведомился он.

– Да… – робко выдавила Алина и внутренне сжалась.

Это был уже второй сеанс, а она не привыкла раздеваться перед Артыновым, сидеть полуголой и ощущать каждой клеточкой прикосновение его взгляда. Она физически чувствовала, как он проводит пальцами по ее коже, как скользит рукой по шее, опускается к груди и ниже, проникает под коричневую атласную юбку. При этом художник не приближался к ней ни на шаг – только смотрел.

Она ежилась от холода. Белая, не тронутая загаром кожа покрылась мурашками. Алина не могла посещать ни пляж, ни солярий: она страдала аллергией на ультрафиолет и ужасно стеснялась своей молочной белизны. Но именно эта ее нежная белизна и привлекла Артынова.

Сбрасывать всю одежду художник от нее не требовал. В этом не было нужды. Ведь Мона Лиза изображена на портрете по пояс. Но Алина все равно сидела как на иголках.

– Ты слишком скованна, – ворчал Артынов. – В тебе нет тайны, которую скрывает Джоконда. Улыбнись же, расправь плечи.

Он подошел к ней с кистью в руке, обдал запахом масляных красок и поправил пряди ее волос, будто невзначай касаясь обнаженных плеч натурщицы. Алина дернулась, как от удара током.

Артынов усмехнулся и провел кончиком кисти по ее груди, оставив на коже золотистый след.

– Представь, что ты величайшая искусительница… – прошептал он. – Демоница в прелестном обличье. Вакханка, опьяняющая своей улыбкой каждого, кто на тебя смотрит. Ты источаешь жажду страсти, прикрывая ее смирением. Ну же, давай…

Казалось, еще миг – и он приникнет к губам Алины, сожмет ее в объятиях и вместо сеанса живописи преподаст ей совсем другой урок.

– Р-разве Мона Лиза не целомудренна? – пролепетала она, вжимаясь в спинку кресла.

Артынов резко выпрямился и воскликнул:

– Третья жена торговца из Флоренции? Ты еще скажи, что она непорочна и спала порознь с мужем! Уж Леонардо точно не стал бы тратить столько времени на образчик жеманной добродетели. Искусство не целомудренно! – убежденно изрек он. – Если оно целомудренно, то это не искусство! Знаешь, кто сказал? Пабло Пикассо. Моя бывшая супруга – его преданная поклонница. А между тем Пикассо был рабом сексуального инстинкта, порой в самых жестоких, извращенных его проявлениях, и доводил своих моделей до психоза и смерти.

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 86
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?