– Я провожу тебя домой.

– Но карета… – я неуверенно обернулась на стоящих телохранителей.

– Поедет за нами. Если замерзнем, сядем погреться.

– Ладно. Почему бы и нет, – подняла воротник шерстяного платья и положила ладонь на протянутый локоть.

– Знаешь, в последнее время я полюбил ходить пешком, – мы вышли из ворот дворца и медленно пошли по широкому тротуару в сторону цветочной улицы, – оказывается, я многое потерял, когда ездил на паромобиле и не смотрел по сторонам.

Он естественно и непринуждённо завязал шутливый ничего не значащий разговор о необременительной работе в верховном суде, о коллегах, которые странно на него косятся и боятся лишний раз к нему обратиться. Даже исполняющий обязанности верховного судьи герр Корнок робко постучал к нему в кабинет и спросил разрешения войти. Говорил о снятой комнате на окраине столицы, и что ему пришлось вставать в пять утра, чтобы вовремя успеть на работу. Это был грандиозный подвиг с его стороны, сравнимый со спасением двух магов на войне.

Я расслабилась, слушая Хорна, иногда улыбалась, иногда сама вспоминала что-то интересное. Разговор казался таким будничным, будто мы давным-давно знакомы, словно мы близкие друзья или, скорее всего, супруги, прожившие бездну лет вместе.

«А ведь он специально это делает», – подумала вдруг.

Умело приручает меня легкомысленной болтовней, чтобы я не вспомнила о том, что собиралась поговорить о помолвке. Какой хитрец!

Мы подошли к дому Креев. Он выгодно отличался от соседних домов красивой металлической оградой и ажурными коваными воротами. Даже фонтаны в саду были серебряными, их не утащили только потому, что они были очень массивными, а резать побоялись из-за охранников.

– Можно тебя поцеловать? – я удивленно уставилась на Хорна.

Он ли это? До этого момента он ни разу не спрашивал о подобном, да и раньше отличался беспредельной наглостью в отношениях с девушками. Увидев мой пораженный взгляд, Тор улыбнулся.

– Я слишком осторожничаю? Наверное, просто боюсь сделать что-то, что тебе не понравится.

– Раньше не боялся, – фыркнула я насмешливо.

– Отлично, – прошептал Хорн и склонился к моему лицу, коротко коснувшись губ губами.

И это поцелуй? Я даже не успела ничего почувствовать. Не знаю, чего я ждала, но уж точно не подобного почти дружеского прикосновения. Я отпустила голову, пряча глаза. Не хотелось бы, чтобы он увидел мое невольное разочарование.

– Я хочу узнать тебя лучше, – голос был серьезен и тих.

– Зачем? – он словно не заметил моего вопроса.

– Я хочу знать, что ты ешь на завтрак, какие украшения идут к твоим глазам. Хочу знать о твоем детстве, и кто о тебе заботился после смерти родителей. Хочу знать о твоей прекрасной магии, о том, что ты любишь читать и о чем мечтаешь, когда смотришь в окно. Я хочу знать о тебе все.

– На это потребуются годы, – отозвалась я ели слышно.

– Значит, ты со мной надолго.

***

В тот вечер мы так и не поговорили о помолвке. Не хотелось портить так романтично закончившуюся прогулку. Решив отложить разговор на потом, я окунулась в легкий непритязательный флирт, благо Хорн был специалистом в нем.

Он встречал меня каждый вечер с оранжерейной розой в руке. Или у ворот дворца, или у школы. Откуда он знал о моих передвижениях? Словно на крыше моей кареты стоял высокий маяк и указывал ему дорогу. У меня даже мелькнула мысль о шпионах, но откуда у Хорна деньги на них?

Мы часто гуляли, нередко в дворцовом парке, иногда по улицам Шалира, один раз решили устроить пикник у моря, но сбежали от пронизывающего ветра, все-таки была зима. Заходили в кондитерские, пили чай, ели пирожные, покупали шоколад.

И везде, куда бы мы ни пришли, возникало столпотворение. Безумно раздражали льстивые поздравления, восхваления нашей идеальной парой, неискренние пожелания счастья.

Хорну тоже это не нравилось, даже больше, чем мне. Он всегда первым обрывал разговор и уводил меня прочь. Так, как умел лишь он – высокомерно, холодно, на грани грубости. Почему-то на него никто не обижался. Или его высокий статус позволял быть даже мерзавцем?

Однажды к нам за столик в кондитерской подсел его бывший однокурсник. Я помнила лишь его лицо, и то смутно. В школе тот меня не удостаивал своим высокородным вниманием, а сейчас рассыпался в комплиментах, заглядывал в глаза, бесцеремонно тянулся с мокрыми поцелуями к руке. Я едва удержалась, чтобы не вытереть ее о подол платья. Стало противно.

– Тор, ты уже так долго в столице, а до сих пор я не получил ни одного приглашения на вечеринку! – арий хлопнул Хорна по плечу, на лице того промелькнула досада.

– И не получишь, – спокойно ответил он.

На лице бывшего приятеля проступило недоумение. Он обиженно поджал губы. Через мгновенье лоб разгладился.

– Только не говори, что остепенился и решил хоть эту помолвку довести до конца? Не поверю, – захохотал он. Хорн гневно сжал челюсти так, что послышался скрип зубов.

– Может, тебе негде? Я слышал, что в твоем доме сейчас идет ремонт, – продолжал веселиться арий, невзирая на предостерегающий взгляд Торуса, – так давай устроим у меня. И невесту пригласи. Найдем что-нибудь веселое и для нее. Или кого-нибудь… Научим веселиться по-настоящему…

После этих слов Хорн слетел со стула, словно его снесло выстрелом. Схватил за плечо приятеля, грубо выдернул из-за стола, отвел в сторону и что-то тихо ему втолковал, недолго, всего минуту. Но после этой минуты побледневший арий быстро издалека попрощался со мной, коротко кивнул и убрался из кондитерской.

– Прости, – сел напротив Хорн, – бывшие друзья они такие… – я насмешливо приподняла бровь. – Бывшие… – закончил он со вздохом.

Я не любила гулять по центральным улицам Шалира именно из-за этого. Не хотела случайно встречаться с его школьными приятелями, одноклассниками, слушать об их веселом прошлом, шумных роскошных вечеринках, студенческих проделках, которые все в основном были связаны с девицами.

В итоге мы принялись гулять в порту или на окраине столицы. Там мы заходили в маленькие полупустые кафе, где нас никто не знал и никому не было дела до каких-то там ариев. Они были не статусные, с облезлыми поцарапанными столами и убогим убранством, но зато мы точно знали, что останемся одни на весь вечер.

Мне было легко и весело с Хорном. Он постоянно шутил, остроумно и беззаботно. Он совершенно не стеснялся своего безденежья или простой одежды. Как же мне хотелось иметь такую же незамутненную самоуверенность, как у него. Не страдать из-за надуманных проблем, не стесняться потрепанного платья или отсутствия драгоценностей, как в первые дни в школе. Он был уверен в себе на сто процентов, он знал, что он самый лучший мужчина на свете, и никто не мог поколебать это знание. Меня восхищало и поражало это удивительное качество, а иногда я была просто в шоке от него.