– Посторожи его. Прибавим заодно еще и статью «Сопротивление аресту». Сейчас вернусь.

Минут через двадцать он действительно вернулся с озадаченной физиономией.

– Ну что? – спросил напарник.

– Я говорил с генералом, и он намылил мне шею за то, что я не знал о чертовой Военно-учебной службе.

– Хочешь сказать, все законно?

– Не знаю, законно ли, но вполне реально. Это действительно подразделение ВВС.

Второй полицейский выпустил мою руку.

– Извините. Похоже, мы ошиблись.

– Ничего, – кивнул я и снова вошел в зал. Моя девушка танцевала с другим.

Работать с Гаем Болтоном было одно удовольствие. Он написал много удачных пьес и прекрасно разбирался в театральной кухне. Но Гай пересыпал речь английскими идиомами, и нашей заботой было превратить их в американизмы. Я часто припоминал афоризм Бернарда Шоу: «Американцы и англичане разделены общим языком».

Гай снял прекрасный дом на Лонг-Айленде и по уик-эндам работал там вместе с нами. Он был очень общителен, имел много друзей, и в доме часто гостили необычные люди.

Однажды за ужином меня посадили рядом с одной из самых красивых женщин, каких я когда-либо встречал.

– Гай сказал, что вы с ним пишете бродвейский мюзикл, – заметила она.

– Совершенно верно.

– Как интересно!

– А вы чем занимаетесь?

– Я актриса.

– Простите, не расслышал, как вас зовут.

– Венди Барри.

Венди оказалась англичанкой, снявшейся в нескольких картинах у себя на родине. Ее крестным отцом был Дж. М. Барри, который назвал одну из героинь своей знаменитой книги «Питер Пэн» Венди в честь крестницы. Она понравилась мне с первого взгляда. Я нашел ее очаровательной. Но ее мысли явно были чем-то заняты.

Когда мы встали из-за стола, я спросил:

– У вас все в порядке?

Она покачала головой:

– Давайте немного пройдемся.

Мы вышли в сад и пошли по залитой лунным светом гравийной дорожке. По законам военного времени окна были затемнены, ни единого лучика не пробивалось на улицу. Хорошо еще, что было полнолуние.

Венди неожиданно заплакала. Я остановился.

– Что случилось?

– Ничего… все… не знаю, что делать.

– Но в чем дело?

– Это… мой приятель. Он… он меня бьет, – выдавила она еле слышно.

Я вознегодовал:

– Зачем вы ему позволяете? Никто не должен вести себя подобным образом! Почему вы не бросите его?

– Не… не знаю… это очень трудно.

Она начала всхлипывать. Я обнял ее за плечи:

– Венди, послушайте, если он бьет вас сейчас, значит, дальше будет еще хуже. Уходите, пока не поздно.

– Вы правы, – кивнула она и, глубоко вздохнув, добавила: – Я так и сделаю.

– Молодец.

– Мне уже лучше. Спасибо.

– Рад был помочь. Вы живете в Нью-Йорке?

– Да.

– Завтра вечером вы не заняты?

Она взглянула на меня:

– Пока нет.

– Давайте поужинаем вместе.

– С удовольствием.

Назавтра мы поужинали в «Сарди» и много общались следующие две недели.

В одну из пятниц мне позвонили:

– Шелдон?

– Да.

– Тебе твоя жизнь дорога?

– Очень. А что?

– В таком случае не стоит встречаться с Венди Барри.

– О чем вы?

– Знаешь, кто снимает ей квартиру?

– Нет. Мы никогда… Она не говорила.

– Багси Зигел.

Наемный убийца мафии.

Больше я ни разу не видел Венди Барри.

Зато встретился со звездами «Джекпота» – Алленом Джонсом и Нанетт Фабри. Аллен Джонс был настоящим киношным красавчиком: рост под шесть футов, великолепное сложение и нагловатая усмешка. Кроме того, у него был чудесный голос, и его пластинки расходились, как горячие пирожки. Нанетт была настоящей обаяшкой. Молодая, с идеальной фигурой, всегда оживленная и энергичная, она была прирожденной комедийной актрисой, словно созданной для этой роли.

Я не сомневался, что шоу ждет огромный успех.

Однажды после репетиции Рой Харгрейв, постановщик шоу, сказал:

– Парни, вы написали классное либретто.

Я вспомнил об Иоланде, вечно предрекавшей несчастья, и искренне поблагодарил Роя.

– Мой друг тоже ставит мюзикл и ищет либреттиста. Я рассказал ему о вас. Не хотите с ним встретиться?

Невозможно! Мы с Беном уже писали два либретто, а меня вот-вот должны были призвать на службу.

– С удовольствием, – кивнул я.

– Его зовут Ричард Коллмар. Женат на Дороти Килгаллен.

Я читал популярную газетную колонку Дороти Килгаллен. Она и Коллмар были весьма влиятельной парой на Бродвее.

– Я позвоню, и Дик назначит вам встречу. – Рой Харгрейв тут же набрал номер и, распрощавшись с собеседником, сказал: – Завтра утром в десять.

Ричард Коллмер продюсировал, ставил и играл в самых успешных бродвейских мюзиклах, хотя ему было едва за тридцать.

– Рой сказал, вы прекрасный писатель, – приветливо начал он. – Я делаю мюзикл в стиле фэнтези. Грандиозная постановка с шикарными декорациями и костюмами. Сюжет такой: сценаристка «мыльных опер» засыпает и видит во сне, что она Шехерезада и должна непрерывно рассказывать султану истории или умереть.

– Звучит интересно. Кто играет Шехерезаду?

– Вера Зорина.

Всемирно известная балерина, ставшая звездой Бродвея. По странному совпадению она была замужем за Джорджем Баланчином.

– Ее партнером будет Роналд Грэм. Хотите написать историю в соавторстве с Дороти?

– С удовольствием. Кстати, у меня уже есть соавтор.

Дик кивнул:

– Бен Робертс. Когда сможете начать?

– Прямо сейчас.

Мы с Беном еще успеем выспаться после войны.

Едва добравшись до отеля, я позвонил Бену:

– Мы пишем либретто мюзикла для Ричарда Коллмара. Название: «Сон с музыкой».

– Погоди, – растерялся он. – Значит, с остальными шоу покончено?

– Ничего подобного. Мы займемся сразу тремя.

– Три бродвейских шоу сразу?!

– Подумаешь!

Я все еще носил мундир в ожидании звонка, который должен был вернуть меня на службу. Но теперь времени вообще ни на что не хватит! Оставалось надеяться, что позвонят не скоро. Мне всего-то и нужно два-три месяца.