При этом как-то незаметно, всего за сутки и Зак, и Кейя уже относились к Сарефу почти, как к своему. Даже несмотря на то, что Кейю Сареф оскорбил очень сильно. Но, вероятно, получив кредит доверия от хорошего отношения Бреннера и пока ни разу не дав повода в этом доверии усомниться, вероятно, эти двое пока решили довериться выбору своего друга.

— Я так и знал, что он тебе это предложит, — сказал Зак, когда Сареф закончил свой рассказ, — ты не думай, что первый такой, дружок. Он каждому из нас восьмерых предлагал эти контракты. Но, право слово, какой в них смысл? Каждый из этих трёх всего лишь делал то, что считал правильным. Командир орков имел чёткую задачу провести налёт на важный государственный орган города. Он не мог контролировать каждый шаг своих подчинённых.

— Мог, — возразил Эргенаш, — ты, эльф, наверное, никогда не служил в своей армии, и не знаешь, насколько важна иерархия в военных отрядах. Особенно — во время выполнения боевых задач на территории враждебной расы. Если орк это сделал — то этот командир, как минимум, знал это — и был не против.

— Возможно, — не стал спорить Зак, — но всё же нельзя непрерывно следить за всем своим отрядом, иногда ты должен отвлекаться. А это дело такое… словил бабу, ножик ей у горла приставил, чтобы молчала, и вперёд… за 10 минут можно обернуться. А потом хоть ты наизнанку вывернись — сделанного не воротишь… К Теневому Символу претензии ещё более странные. Это — его работа, которую он привык делать и получать за неё деньги. Не говоря уже о том, что если ты убьёшь этого Символа — на его место тут же встанет новый. Это всё равно, как если бы отравился некачественной дурью, и потом пошёл бы выслеживать контрабандиста, который доставил её в город. Ну, даже нашёл ты его и отомстил — потом что? Те, кто эту дурь делают, будут делать её и дальше. Просто в следующий раз её привезёт другой контрабандист — и только. А уж эта старуха… главу Мэндрейков она, конечно, бесит, потому как выглядит с точки зрения человека крайне неприятно, не говоря уже о том, что она — мать того, из-за кого и заварилась вся эта каша. Так что… кто-то скажет, что она больше всех виновата в том, что случилось. Кто-то — что меньше всех. Но я думаю, что если бы это не сделал один орк — рано или поздно сделал бы другой.

— Да и вообще, — злорадно добавила Кейя, — главе Мэндрейков это только на пользу пошло. Как думаешь, Сареф, сколько до этого простых женщин орки насиловали, а? И ничего страшного же не происходило, никто Состязания не срывал, никто не кричал и не возмущался. А если кто-то и возмущался — им очень быстро затыкали рот и говорили: “Терпите, без нас было бы ещё хуже”. Простой люд потерпит ведь, как обычно, правильно? А вот когда беда непосредственно его шкуры коснулась — вот тогда эта мразь и зашевелилась. Форпостов больше стало, охранных отрядов на границах прибавилось. Даже патрули на Хриплый перешеек постоянно направлять стали. Всё, как обычно: пока проблема лично твоей шкуры не коснётся — тебе на неё плевать. А что простых баб насилуют — так то, подумаешь, какое дело? Чего вообще возмущаются, спрашивается. Чужая рана ведь не болит, чужая рана смердит.

После этой фразы Сареф очень внимательно посмотрел на Кейю. Та явно понимала, о чём говорит, очень хорошо. Возможно, что даже лучше него самого, и явно лучше, чем ей самой того хотелось бы. И, что самое удивительное, Кейя поймала его взгляд… и понимающе подмигнула. Тряхнув головой, Сареф сказал:

— Ладно… Спасибо, что поделились со мной вашими мыслями. По правде говоря, я и сам примерно прикидывал подобное… В смысле, зачем мстить, если на место убитого тут же встанет новый и будет делать всё то же самое? В любом случае, теперь нам надо идти отдыхать. Завтра же выступаем в поход.

— Нет уж, — возразила Кейя, — вы с нами уже второй день — и до сих пор не рассказали, как Бреннер получил себе свой язык. Желаю услышать эту историю во всех подробностях.

— Тебе от лица Бреннера или от моего? — вежливо уточнил Сареф.

— От твоего, — невозмутимо ответила Кейя, — когда во время Всесистемных Состязаний неизвестный молодой человек покинул свой клан, в связи с чем разразилась череда непрерывных скандалов с участием клана Айон — их раскаты долетали даже сюда. Так что рассказывай. Обычно если драконы что-то хотят — они это получают. Понятно, что после Состязаний им только и осталось, что лапу сосать — но как ты до Состязаний умудрился им не попасться?

— Немалую роль в этом сыграл Бреннер, за что я ему всегда буду очень благодарен, — ответил Сареф, — а если уж тебя так интересует наша история — слушай…

* * *

Примерно за три часа Сареф поведал всё, что с ним происходило. Каждый раз, когда дело доходило до получения очередного артефакта, Кейя тут же требовала его посмотреть, и каждый раз с восторгом крутила в руках очередную вещь. Причем если на Кольцо Силы и Часы Антиквара она отреагировала достаточно спокойно, то вот окуляр Магмового Арбалетчика привёл её в полный восторг. По её словам, она об этой вещи слышала, но всегда думала, что по параметрам она слабее примерно в 2 раза. А уж амулет Бакуса и вовсе привёл её в полный восторг. Чуть позже с позволения Сарефа она посмотрела и на Тёмный взвод, умудрившись подержать в руках каждый арбалет. Что самое интересное — ни Каезин, ни прочие арбалеты были совершенно не против её рук, хотя всё прочие, даже Бреннер и Эргенашем явно старались держаться от оружия Сарефа подальше.

— Занятно, — сказала она, когда Сареф закончил историю, — признаться, я всегда немного завидовала кланам. А, оказывается, и там ты можешь сгинуть, если ты не родился таким, каким это выгодно твоему клану.

— А… ты разве сама не из клана? — невольно спросил Сареф.

— Я-то? — хмыкнула Кейя, — конечно, такая полукровка, как я, дважды из клана. Нет, моим отцом был эльф-торговец, а мать — обычной горожанкой. Они познакомились в клане Ниафрост, во время его очередной поездки. Она его полюбила, он ответил ей взаимностью. Он забрал её на острова Светлого Севера, где они и жили. Сначала родилась я, потом у меня появилась младшая сестра. И всё вроде было даже хорошо, но потом… мама заболела. Наверное, к климату так и не привыкла. И… в общем, она умерла, когда мне было 16, а моей сестре — 11. И… потом не прошло и года, как отец совсем свихнулся. Он… он… — Кейя глубоко вздохнула, — однажды он напился и убил мою сестру. Я ничего не успела сделать. А меня он потом… отправил в поместье для душевнобольных. Да вот только он недооценил меня. Сначала я помогла сбежать оттуда одной девчонке, которая много раз меня выручала. А уж потом и она меня оттуда вытащила. И потом… я вернулась домой и убила своего отца. Вот этим самым мечом. Сбежала… и 4 года бродяжничала. Потом, едва мне исполнилось 20, смогла пройти отборочные на Состязания эльфов и победить в них. Так что старые грехи мне за статус Чемпиона списали, и я смогла вернуться жить в дом своего отца.

Естественно, жить я там не стала, и продала его так быстро и так дорого, как сумела. А на вырученные деньги стала готовиться ко Всесистемным Состязаниям. Которых, собственно, не случилось.

— Ну, — задумчиво сказал Сареф, — твой пример лишь доказывает, что не обязательно рождаться в клане, чтобы оказаться самым лучшим в Состязаниях. Как, впрочем, и мой пример показывает, что даже если ты родился в клане — не факт, что ты получишь все эти возможности и поддержку, если нужные люди не решат, что это выгодно. Так что… мне очень жаль, что с твоей сестрой так случилось… Но, как показывает практика, твой отец тебя сильно недооценил.