— Ну-ну, — отрывисто произнес Полтавский, нажимая ручку входной двери, отворяя ее и выглядывая наружу. — Фу-ты, дождь и дождь. Похоже, на всю ночь зарядил. Что ж, мы уезжаем. Но если вы вдруг найдете четки, не забудьте мне позвонить!

— Да, Саша, пожалуйста! — присоединилась к его просьбе Бойко. — Мы с тобой еще завтра созвонимся и поговорим, да? Не хочу сейчас тебя отвлекать, был такой тяжелый день… И такое потрясение… Во сколько тебе можно будет позвонить?

В ее взгляде Александра читала всю несложную историю, которую вообразила Бойко. «По ее мнению, я могла похитить четки, чтобы все свалить на Игоря и перепродать их от себя Полтавскому. Не сомневаюсь теперь, что именно так бы она сама и поступила. За руку не схватишь!»

— Можешь звонить около полудня, — сухо ответила Александра.

Когда за ними закрылась дверь, Ольга подошла и подчеркнуто резко заперла оба замка. Задвинула небольшой засов. Подошла к печке, так же порывисто открыла дверцу топки, погремела кочергой, разбивая тлеющие угли, уложила на них несколько поленьев. Закрыла топку, проверила вьюшки, выпрямилась, отбрасывая с влажного лба прилипшую прядь. Ее черные глаза блестели ярко и зло.

— Как я их всех ненавижу! — отчетливо произнесла она. — Ненавижу их всех!

Александра не стала уточнять, кого ненавидит хозяйка дома, тем более та обращалась не к ней, а говорила в пространство. Эта особенность, которую художница заметила у Ольги, часто бывает присуща одиноко живущим людям. Александра и сама иногда заговаривала вслух, обращаясь к собственным мыслям, и осекалась, ловя удивленные взгляды окружающих.

— Я так устала… — Ольга сжала ладонями виски, а когда отняла руки, на левой скуле осталась полоска печной сажи. — Страшно устала, до смерти.

— Вам нужно выспаться хорошенько, — негромко проговорила Александра. После всего случившегося, да еще после прямого обвинения Полтавского, она не могла держаться с прежней уверенностью. Теперь ей казалось, что Ольга ее в чем-то подозревает. Но девушка, глубоко вздохнув, посмотрела ей в глаза с прежним доверием и даже как будто виновато:

— Вам тоже досталось сегодня, да? И на аукционе был кошмар, а уж здесь… Не повезло…

— Ну, невезением пропажу четок не объяснишь. — Александра чуть осмелела. — Этому должно быть другое объяснение. Может быть, коробку плохо запечатали, она вскрылась от тряски в кузове фургона, четки могли выпасть… Или они выпали где-то в доме. Завтра мы все проверим хорошенько.

Она говорила и говорила, чтобы успокоить Ольгу, а перед ее глазами стояли разорванные пломбы на бортах коробки. Никакая тряска не могла бы разорвать их таким образом. «Коробку вскрыли. Но это немыслимо, чтобы Игорь пошел на такое!»

— Поможете мне с коробками? — Ольга, внезапно обмякнув, словно лишившись последних сил, потянула со спинки стула вязаную шаль, закуталась, сняла с шеи коралловое ожерелье и положила его на стол, допила остывший чай из чашки, опираясь свободной рукой на спинку стула. Она внезапно побледнела, под глазами обозначились темные тени. Александра, приблизившись, с тревогой смотрела на нее.

— Так вы поможете? — повторила Ольга. — У меня такое чувство, что я вот-вот упаду.

— Лучше бы подождать до утра… — нерешительно предложила Александра.

— Нет, я не усну, пока не буду точно знать, что больше ничего не пропало. Ведь могло пропасть еще что-то, а я расписалась…

— Это моя вина, — в отчаянии проговорила художница. — Я должна была настоять на том, чтобы все проверить, а я почему-то пустила дело на самотек. Понимаете, я доверяла Горбылеву, это аукционист, который привез коробки. Я давно знаю Игоря. Но вот, оказывается, плохо знаю.

— Дядя говорит, что никому нельзя доверять, — заметила Ольга.

— Он прав, — с тяжелым сердцем согласилась Александра. — Давайте поднимемся и начнем проверять. Работы много.

Всю ночь до рассвета лил дождь. В шестом часу утра Ольга, задремавшая на кушетке, встала, отворила железные ставни и открыла оконные створки, чтобы впустить в душный кабинет свежий воздух. Дождь окончился, хотя окрестные сады, смутно различимые в потемках, были наполнены плеском воды. По дорожкам текли ручьи, с первой, едва развернувшейся листвы дробно падали капли. Горько и пряно пахло лопающимися почками, прошлогодней перепревшей листвой. Небо на востоке, уже очистившемся от туч, заметно светлело.

Александра поставила в шкаф последнюю коробку, закрыла дверцы на ключ и тоже подошла к окну. Глаза горели, голова казалась пустой. Спать ей не хотелось, нервы были напряжены до такой степени, что художница не ощущала усталости.

— Мы закончили, — сказала она в затылок Ольге.

Та обернулась, обвела взглядом запертые шкафы, груду коробок с аукционными печатями, клочья упаковочной бумаги на полу.

— Чудес не бывает, да? — хрипло спросила она.

— Не бывает, — подтвердила Александра.

За ночь они вскрыли все коробки, бегло осмотрев содержимое каждой. Все вещи оказались на местах. Пропали только четки со сверчками.

— Через пару часов я позвоню Игорю Горбылеву, — продолжала Александра. — Мы назначим встречу с его начальством. Бумаги вы им, правда, подписали, к самому аукционному дому мы претензий иметь не можем. Как это ни глупо. Но мы можем иметь претензии к конкретным людям. И вот тут им придется объясняться, если они хотят сохранить лицо. Я им пообещаю очень масштабный скандал. Пусть заводят внутреннее расследование. Откажутся — придется обратиться в полицию. Я не знаю, в каком случае вы быстрее получите четки. Или компенсацию…

Ольга молча слушала, и Александра была не уверена, что хозяйка коллекции ее понимает. У девушки был совершенно отсутствующий вид. А у самой Александры все время звучал в ушах голос Полтавского: «Еще же есть вы!»

— Мне кажется, необходимо сообщить вашему дяде, что четки пропали, — не дождавшись ответа, добавила Александра. — Немедленно. Мне бы хотелось, чтобы он вмешался. Его голос может иметь больший вес, чем мой.

Ольга медленно подняла покрасневшие от бессонной ночи веки:

— Почему вы так думаете?

— Ну, он авторитетный коллекционер, — смешалась Александра. — А я всего лишь реставратор и посредник. Изредка — эксперт, но точно не в вашем вопросе. И еще нужно обратиться в страховую компанию. Да, первым делом к страховщикам, послушать, что они скажут…

Где-то неподалеку неожиданно закричал петух, громко, задиристо и хрипло. Александра изумленно подняла брови, Ольга впервые за всю ночь улыбнулась:

— Это один чудак рядом живет, полковник в отставке. Пограничник. Ему бы овчарку держать, логично? А он купил на рынке петуха и везде с ним ходит. Даже в лес по грибы. По-моему, у него не все дома.

И резко, по обыкновению, меняя тему, закончила:

— Давайте немного поспим. Я уже не понимаю, на каком я свете.

Александра охотно согласилась. Она падала от усталости и прямо в одежде повалилась на постель в комнате Штромма, где ей уже пришлось однажды переночевать. Ольга задержалась на миг в дверях и задумчиво произнесла: