Где-то часиков в одиннадцать Вадик доставил меня к дому, отметив при этом:

— Опять солнце. Сколько мы уже солнечных дней пропустили?

Если честно, то я не считала, не до того было.

— Свожу сегодня своих на море, — решила я. Вадик кивнул, и мы простились. — Ну, не убьют же тебя! — напутствовала я его.

— Н-не думаю… Не должны. Я позвоню тебе. После…

Он уехал, а я велела домочадцам собираться на пляж. Собирались, конечно, так, как будто едем на неделю. Наконец, сложили все полотенца, козырьки, кремы для и против загара, надувной матрац для детей, покрывало для нас, книжку для бабушки и подались.

Дети радовались морю, а мама долго бухтела, что кругом одни камни и невозможно войти в воду. Потеряв терпение, я отвела ее в VIP-зону, заплатив за то самое место под солнцем, которое располагалось на огромном белом шезлонге рядом со сходнями в море. Мамусик торжественно отселилась и намекнула, что для полного ощущения себя белым человеком ей не хватает сущего пустяка — бутылочки того вкусного пива, которое приносили вчера «мальчики». Пришлось купить ей «Асахи» и орешков.

Таким образом в бюджете была пробита небольшая брешь, но все остались довольны, а я вернулась к детям.

Вадик со своим блестящим джипом появился возле нас часа через два. Я так и знала, что он не позвонит, а приедет, и с удивлением обнаружила, что обрадовалась.

— Чё машину опять за шлагбаумом бросила? — первым делом укорил он, потом, видать, вспомнил о моих сумасшедших заработках и затих. Выудил из джипа свой шезлонг, переоделся в красивенькие шортики и сандалики. — Купнусь, — виновато объяснил он и отправился нырять с Мишкой и Аликом. Такой весь из себя фигуристый. В спортзал, видать, каждый день ходит. Девчонки по соседству сначала было зашевелились, но потом остыли, приняв нас за дружное семейство и возмущенно бросая на меня оценивающие взгляды. Думаю, я проигрывала.

По возвращении Вадик вытряхнул воду из ушей, обтерся одним из своих шикарных полотенец, наконец, упал в шезлонг и отрапортовал:

— Все разрулили. Вошли в положение. Лохматый поддержал вовремя. На десятку, в общем, загрузили, но в друзьях оставили. А это, знаешь, в моем бизнесе — самое главное.

Сраженная длиной монолога, я все же попросила уточнить в том месте, где «на десятку загрузили».

— Ну, десять штук баксами отдам им, и закроем тему.

Я попросила еще более детализировать. Вадик собрался с мыслями и ошеломляюще многословно пояснил:

— Хабаровские нашим штраф предъявили в двадцатку зеленью за то, что такой косяк упороли. У них там вокруг этого диска крутой замес вышел. Но наши справедливо рассудили и попилили пополам: десятку они сами соберут, десятку — я. Деньги приличные, конечно. Не скоро отработаю. Ну да ладно. Зато работать дадут, кислород перекрывать не станут.

Ответ показался мне удовлетворительным. Расшифровать все можно было примерно так: наши и хабаровская братва собрали какой-то великий компромат на кого-то из «слуг народа». Материал этот почему-то был передан из Хабаровска через независимого курьера — Вадика. В силу случившегося курьеза диск был утерян, отчего хабаровские очень огорчились и оштрафовали наших на двадцать тысяч долларов. Наши же, разобравшись, что диск действительно утерян, а не похищен конкурентами, разделили вину с Вадиком пополам, в результате чего все остались относительно довольны. Короче, по понятиям разобрались. Но диск жалко — очень важный, видать.

Уф, во мне умер Достоевский! Или, наоборот, обрел вторую жизнь. Однако я возмутилась:

— Что за дикость! Тебя, дурака, подставили, всучили бесценный диск, не предупредив о его важности. В конце концов, могли бы и встретить с таким грузом! Теперь ты же и виноват!

— Да ладно! — отмахнулся Вадик. — Денег жалко, ясный перец. Но не смертельно, не раздели же до нитки, из обоймы не выкинули. А ведь имели право, по понятиям. Вот тогда бедный бы я был!

Нет, определенно, добрые вести делают его говорливым. Тут и мамусик материализовалась, заскучав на платном пляже. Вадик засуетился, уступил маме свой шезлонг и, всполошившись, что дети голодные, помчался покупать шашлыки. Мама таяла на глазах:

— Какой заботливый! Хорошо родители воспитали!

Я опять хотела напомнить про недочитанные книжки, но передумала. В общем, объединенные освобождением от проблем, мы проторчали в идиллии на пляже до вечера.

При расставании Вадик, как мог, намекал мне, что хорошо бы единиться не только душой, но и телом, но я по-честному призналась, что я уже старенькая, оттого, видимо, и устала немного. Вот отдохну…

— Какая ты старенькая? — всерьез удивился Вадик.

Оставив его в недоумении, мы отбыли домой. А дома нас ждал приятный сюрприз — Валюшка вернулась.

— Мама! — как резаный завизжал Алик, будто его лет десять держали в холоде и голоде, и облепил собой Валюшку. Как-то он это умел, облеплять, — вроде его среди осьминогов воспитывали.

Мы тоже обрадовались, но и удивились:

— Ты чего так рано? Еще неделя не прошла.

— Да, — поморщилась она. — Костик поднадоел, нудный он какой-то.

Не могу сказать, что это было для меня открытием.

— И потом, — она терпеливо отклеивала от себя Алика. Умело, надо отметить, — я думала там поработать немножко, мне заказчик денежный подвернулся, проект ему доделать надо. Взяла с собой диск с исходниками…

— А у Кости компьютера на даче не оказалось, — подсказал Мишка.

— Нет, у него ноутбук всегда с собой. Так в коробочке вместо моего диска чужой оказался. Там документы какие-то записаны, откуда он у нас? Да и вообще соскучилась я без вас!

Мы с мамой переглянулись, а Алик тем временем взялся живописать Валюшке события последних дней: про Вадика и Лохматого, про пиццу и зеленый борщ, про то, что опять сломался скейт, а Мишка чинить не торопится, а Олька вчера с утра ругалась за грязный стакан, а потом сама ночью не ночевала дома, с Вадиком уехала, сказала, к друзьям на море, ха-ха!

Мне кое-как удалось вклиниться в этот поток информации, и то лишь потому, что Алику понадобилось набрать свежую порцию воздуха в легкие:

— Валек, а ты этот диск обратно привезла?

— Ну конечно!

— И по пути не выбросила, не выронила, не поломала?

Валюшка встревожилась и полезла в сумку.

— Да вот он, чего вы?

Я бережно открыла коробочку — целенький! Тут же меня сдуло в кабинет.

— Он!!! — заорала я как сумасшедшая, а мамик пустилась в пляс. Остальные опасливо молчали, но мы не стали вдаваться в подробности, и я бросилась к телефону звонить Вадику.

— Не спеши, — вдумчиво изрекла мамусик. — Сколько там наши готовы заплатить хабаровским?

И опять, глядя на мир, нельзя не удивляться. Мы с мамой всего с минуту молча буравили друг друга взглядом, после чего, кажется, стали еще роднее. Звонить Вадику расхотелось, домочадцы так и остались в недоумении, но ничего не спрашивали, а я удалилась курить в «зимний сад», против чего мама, как ни странно, возражать не стала.