Очередь стиснула зубы, но интеллигентно кивнула. И тут взгляд кассирши уперся в меня. Надо полагать, за период своих многократных и безуспешных хождений сюда я ей уже запомнилась. В глазах ее плеснулась жалость, она вдруг убрала руку от окошка, которое уже было собиралась захлопнуть, и быстро проговорила:

— Ладно, давайте еще троим выдам и поем тогда.

«Трах!» — грохнул вьетнамец очередную плитку, и это прозвучало салютом. Однако неужели у меня такой жалкий вид?

Сразу вспомнился эпизод. Есть у меня студент, Талалиев. В силу своих могучих умственных способностей он за четыре года обучения кое-как продвинулся к окончанию второго курса. Одной только мне, даже учитывая всю мою лояльность, он по зиме сдавал зачет уже и не помню сколько раз. И вот, пришедши в очередной раз и просидев на задней парте положенное для подготовки время, он подсел к моему столу и вдруг, понизив голос, интимно так спросил:

— Ольга Сергеевна, вам диван не нужен?

Я, честно говоря, растерялась и даже не нашлась что ответить. А парень так же интимно доложился:

— А то мы комплект мебели новый купили домой. Так диван оказался лишним. И ставить некуда.

От заманчивого предложения я в конце концов отбоярилась, и зачет бедному Талалиеву так и не удалось получить. Но история имела продолжение.

На следующий день, опять же в процессе очередного зачета, я заметила, что дверь в мой кабинет периодически открывается и туда заглядывает женщина лет сорока. Приоткроет — заглянет — закроет. Потом снова. «Мало ли, — подумала я. — Все же сессия идет. И очники, и заочники. Может, потерялась».

В конце концов я осталась одна, и тут снова нарисовалась беспокойная женщина, робко заглядывая в дверь:

— Ольга Сергеевна, я — к вам.

Удивилась, конечно, но пригласила войти. Она просочилась в кабинет. Робкая, как все заочники. Но на сей раз я ошиблась.

— Я — мама Вити Талалиева, — доложилась она.

«Диван привезла!» — первое, что с ужасом мелькнуло в моей голове. Но опасения оказались напрасными. Женщина была просто озабочена положением сына:

— Ольга Сергеевна. Я ничего не пойму! Витя целыми днями пропадает в институте, потом — в библиотеке. Готовится, старается. Почему у него никак не получается сдать ваш зачет?

«И не только мой», — хотелось уточнить мне, но маму я пожалела, терпеливо раскрыла перед ней свой талмуд и показала, что в процессе обучения из двадцати моих занятий Витя посетил всего два, а из трех контрольных написал всего одну, к сожалению на два балла.

Мама Талалиева очень огорчилась и стала сбивчиво рассказывать мне душераздирающие подробности того, как каждый день отправляет сына в институт, всучив ему стольник на транспортные и пищевые расходы, а мальчик возвращается только к вечеру. Усталый и голодный. Я, конечно, ей сочувствовала, но аккуратно пыталась подвести к мысли, что если парень уходит из дома, то это еще не факт, что уходит именно туда, куда хочется родителям. И усталость может разобрать его не обязательно в учебном заведении. Мало ли у наших сыновей других дел!

Но мамаша Талалиева упорно отказывалась верить моим робким доводам. Я, честно говоря, утомилась. Кроме того, очень смущал тот факт, что в руках она все время мусолила пакет, в котором, судя по очертаниям, находилась коробка конфет. В конце переговоров мои худшие сомнения подтвердились. Мамаша вынула из пакета коробку «Птичьего молока» и со словами, что ей на Новый год таких надарили много, а мне, может, чаю-то попить не с чем, попыталась всучить мне презент. Вы не поверите, но взяток я не беру («Потому что конфеты не любишь», — говорит Валюшка), если только насильно всучат, а эта показалась мне уж совсем оскорбительной, поэтому я сказала чистую правду:

— Спасибо. Но я конфет не ем. Я больше селедку люблю.

Старалась пошутить, но Талалиева слегка опешила, а потом как-то замяла ситуацию и весьма достойно удалилась.

Через пару дней я принимала экзамен у заочников. Взрослые, очень ответственные студенты разобрали билеты, расселись по местам и вдумчиво взялись писать. Минут через сорок распахнулась дверь, и в аудиторию уверенно вошел Талалиев. В руках он нес объемную картонную коробку, которая источала пряный, неистребимо рыбный аромат, Он твердо подошел к моему столу и выразил желание пересдать зачет. Я, конечно, растерялась, но дала ему билет. Студент-переросток уселся за первую парту готовиться. Коробку он поставил под свой стол. Через пару минут он «незаметно», но с определенным шумом передвинул ее ногой под мой стол. Мне захотелось его задушить.

В общем, зачет я ему, от греха подальше, поставила, но выпроводила вместе с коробкой. Заочники хихикали.

Позже я рассказала всю эту историю в дирекции. Больше всех веселилась Наташка Константиновна, заместитель декана. У нее вообще с юмором неплохо:

— Дурень ты, Лелька! Сейчас бы всей кафедрой селедки обожрались!

Потом, заполнив всякие отчеты и ведомости, мы с Наташкой уселись пить чай, и я вернулась к теме:

— Нат, выходит, они думают, что мы учим их детей на экономистов и менеджеров, а сами настолько бедные, что даже селедки себе купить не можем! И спим на старых диванах, неужели мы настолько жалко выглядим.

— Подозреваю, Оль, что они не думают, а уже знают об этом.

Так Наташка ответила. Не то опять шутя, не то всерьез.

Короче, через две минуты я расписалась в ведомости и, порывшись в сумке, выдала кассирше в окошко в обмен на деньги двух солидных «Гулливеров», спасибо, кто-то намедни угостил:

— Вот, чайку попьете!

Мы обменялись благодарными улыбками.

По пути к машине меня терзали грустные раздумья о том, какую маленькую финансовую лепту я вношу в семью, а заодно воспоминания о том, как пару лет назад такой суммы мне как раз хватало на какой-нибудь обычный бизнес-обед с партнером, или на посиделки в «Престо» с подружкой (так, кофе, десерты, по бокальчику мартини), или на лифчик, который случайно зацепил взгляд в случайном же бутике, или…

Да-а, все мне нравится в моей нынешней жизни: я наконец-то крепко сплю без снотворного, я читаю, я с удовольствием провожу время с семьей и каждый день вижу сына, я получаю превеликое удовольствие от общения со своими студентами и всех их люблю… Не хватает ма-аленького пустяка — денег. Хорошо, хоть у Валюшки в этом плане нормально, а то бы… Ладно, страна еще оценит своих несдавшихся героев!

На улице я в силу возможностей отряхнула себя от цементной пыли и попыталась поехать. Но не тут-то было! Автомобиль отказался заводится. Разобраться удалось довольно быстро. Оказалось, что по пути в институт я включила фары, потому что было туманно, ну а припарковавшись, выключить, естественно, забыла. Пока я стояла в очереди, аккумулятор, само собой, сел.

Выхода не оставалось. Я стала ловить такси. Почти сразу из плотного дорожного движения вырулил какой-то квадратный автомобильчик. Улыбчивая женщина за рулем согласилась повезти меня по адресу. Выглядела она лет на сорок пять, пухленькая, с короткой стрижкой из негустых волос задорного рыжего цвета.