2007, рис. 25, 45, 46]. Они открывали створки ворот перед Шамашем и другими астральными божествами при восходе. dingir-meš ki-lal-la-an ma-aṣ-ṣar an-e u ki-tim «Два божества, стражники неба и преисподней», как они представлены в поздневавилонском тексте «Возвышение Иштар» [Woods 2009, p. 188, no. 21].

Считалось, что в «месте, где восходит солнце» (ki dutu e3-a = ašar ṣīt dŠamši), солнечное божество творит суд, выносит решение, определяющее судьбу страны и живущих в ней людей, как об этом сказано в гимне Энхедуанны: di-ku5-ru ki-utu-e3 «Он вершит суд в месте, где солнце восходит» [TCS 3, p. 46: 489]. В другом тексте о восточном горизонте сказано: ki-dutu-e3 ki nam-tar-re-da «место, где солнце восходит, место, где судьбы определяются», цит. по [Woods 2009, p. 199]310. Особое значение в I тыс. получили молитвы и заклинания к Шамашу во время его восхода в связи с родами. Предполагалось, что от него зависит судьба ребенка и матери [Polonsky 2006]311. Солнечный восход трактовался поэтически как «рождение солнца», вероятно, отсюда возникла метафорическая связь между восходом и родами [Woods 2009, p. 220].

Движение Солнца днем описывалось самым общим образом. Характерны следующие высказывания: dutu an za-gin3-ta e3-a «Уту, который восходит на ляпис-лазуритовом небе»312, dutu še-er-zi-da an-ki-a mul-mul «Уту, чье сияние небо и землю озаряет», dutu an-šar2-ra gal-za «Уту, который небо в его полноте превосходно знает» [Alster 1991, lines 1, 8, 10].

В аккадском «Гимне Шамашу», датируемом средневавилонским периодом, но восходящем частично к более раннему времени, описывается непрерывное периодическое движение солнца: «На дальнюю сторону, которая неизвестна, и до которой мили не сосчитаны, / Ты, Шамаш, постоянно движешься, проходя днем и возвращаясь ночью» [BWL, p. 129: 43–44]313.

Предполагалось, что солнце и другие светила движутся в небе с недостижимой для человека скоростью. Об этом сказано в мифе «Лугальбанда и птица Анзу», где герой получает сверхъестественный дар быстроты: utu-gin7 du dinana-gin7 / u4 7-e u4 diškur-ra-gin7 «двигаясь, как Уту, как Инанна, как семь бурь Ишкура» [ETCSL, Text 1.8.2.2: 171–172, 188–189]. В заклинаниях II–I тыс. предполагалось, что Уту/Шамаш пересекает небо на колеснице, запряженной четырьмя животными (исходно — львами, в более поздних текстах — ослами или лошадьми), как мы говорили об этом выше. Описания собственно колесницы, однако, мы не находим [Alster 1991; Krebernik 2001, S. 247–248; id. 2011, S. 604b].

День и ночь в шумеро-аккадской мифологии не были равны. Предполагалось, что ud gi6-ta e3-a «день выходит из ночи», а не наоборот. Ночь считалась старше дня, она предшествовала дню и порождала день [Woods 2009, p. 208–209]. День, ночь и солнце в мифологии олицетворялись. О первобытных временах, например, в мифе «Энмеркар и Энсухгирана» сказано: u4-ba u4 en-na-am3 ĝi6 para10-ga-am3 dutu lugal-am3 «в те дни день был господином, ночь властелином, солнце царем» [ETCSL, Text 1.8.2.4: 14]. Предполагалось, что будущее зарождается в преисподней и потому находится в зоне действия солнечного божества. Будущее в аккадских текстах определялось как то, что находится позади. При этом употреблялось выражение warkīāt ūmī, букв. «дни, которые позади»314. Логика была проста: прошлое нам известно, мы знаем его, поэтому пространственно оно находится перед нами, в то время как будущее неизвестно и невидимо, поэтому оно позади нас, мы его не видим [Клочков 1983, с. 28–29, 162–163; Woods 2009, p. 210].

В поздневавилонских текстах повествуется о том, что верховные божества Ану, Энлиль и Эйя определили Сину и Шамашу следить за правильностью движений звезд на небе315. Неясно, когда зародилось это представление и можно ли относить его к более раннему периоду.

Не меньший интерес представлял заход солнечного божества. Согласно версии, изложенной в «Эпосе о Гильгамеше», горы Māšu имели также какое-то отношение к месту, где заходит солнце (см. прим. 1 на с. 144). Терминологически различались «горы восхода» (kur-utu-e3) и «горы захода» (kur-utu-šu2)316, «горы Хашур» (kur ḫa-šu-ra) и «кедровые горы» (kur-eren-na), «светлые горы» (ḫur-sag-babbar) и «темные горы» (ḫur-sag-gi6). Первые соответствовали направлению на восток и были связаны с восходом солнца, вторые — направлению на запад, где солнце заходило [Heimpel 1986, p. 143–145; Woods 2009, p. 191, no. 35]. При этом в реальности жители Месопотамии наблюдали на западе плоскую равнину, горы на западе — это продукт мифологического мышления, в котором симметрия имела, по-видимому, немаловажное значение317. Заходя, солнечное божество должно было пройти через ворота, предварительно открыв замки и запоры, как это происходило при восходе. В «Гимне Шамашу», цитированном выше, о нем сказано: «[Ты тот, кто открывает]… запоры неба, кто открывает широко входы земли» ([…] × gal sik-kur an-e muš-pal-ku-u da-lat da-ad2-me) [BWL, p. 136–137: 182]318. В космологической поэме «Энума элиш» (V, 9–10) при описании мира, сотворенного Мардуком, сообщалось: «С обеих небесных сторон (то есть на востоке и западе) открыл он ворота (abullāti(ka2-gal)meš), / Он затворы (ši-ga-ru) поставил справа и слева» [Я открою тебе…, с. 42; MCG, p. 114–115]. Не только Шамаш, но все божества-светила должны были проходить через ворота при восходе и заходе.

В месопотамских источниках содержится много высказываний, характеризующих пребывание солнца под землей, где, согласно как шумерским, так и аккадским представлениям, находилась преисподняя. Эти высказывания нередко между собой в деталях не согласуются. В шумерских и аккадских терминах, связанных с преисподней, подчеркивается отсутствие в ней света, стандартные термины: kukku2 = eklētu, букв. «тьма, темное место»319, e2-kukku = bīt eklēti «дом тьмы») [MCG, p. 289–299]. Утверждается, что преисподняя — это такое место, где звезды отсутствуют320. Солнечное божество должно было пересечь преисподнюю ночью с запада на восток; оно приносило в нее свет и творило суд над ее обитателями. Об этом сказано, например, в «Элегии на смерть Нанайи»: «Уту, великий господин (?) преисподней, / После превращения места тьмы в свет, совершит свой суд» (dutu en? gal a-ra-li-ke4 / ki-kukku2 u4-še3 u3-mu-ni-in-tud di-ku5-zu i3-ku5-de3) [ETCSL, Text 5.5.2: 88–89; MCG, p. 352–353]321.

В «Эпосе о Гильгамеше» (IX iv 45´ — v 46´) повествуется о путешествии Гильгамеша под землей «дорогой Шамаша» (ḫarrān dŠamši), которая составляла 12 миль (bēru). Эта «дорога», по-видимому, мыслилась как туннель или широкий абсолютно темный коридор, проходящий под землей от места захода солнца до места его восхода [Я открою