Номер телефона, записанный Дмитрием, оформлен на некоего Абалдегяна Сурена Гагиковича, но в телефонной компании сообщили, что у них имеется заявление владельца об утере и аннулировании номера, датированное прошлым месяцем. При этом сам Сурен Гагикович, являясь гражданином Армении, покинул пределы Российской Федерации.

Почему-то последние добытые айтишниками факты оказывают на меня тяжелое впечатление. Дмитрий суетится, бегает по кабинету, и его живот колышется, словно резиновый.

— Ерунда какая-то! — в сотый, наверное, раз повторяет он. — Я же с ними разговаривал, менеджер приезжал, у меня в отделе был… Шеф, его должна была заснять видеокамера!

— Дмитрий, — устало говорю я ему. — Подумай сам — зачем мне смазанное черно-белое изображение человека, которого никто не знает? Мне нужен телефон Ариты, а его нет. Все, это мои проблемы. Успокойся. Иди работай.

Дмитрий вздыхает, как большая старая лошадь, — и уходит, виновато пряча глаза.

Третий после дня рождения (и без Ариты) день начинается с того, что на мой электронный почтовый ящик вдруг приходит огромное количество спама. Обычно я, как всякий нормальный человек, не читая, отправляю спам в корзину, но в этот раз глаз цепляется за заголовок одного из сообщений: «Мотоцикл «Ямаха» — и все девушки Москвы твои».

Повинуясь мгновенному интересу, открываю сообщение — и замираю, потрясенный. С красной «Ямахи», несущейся по набережной Москвы-реки, на меня смотрит облаченная в купальник… Арита — на губах озорная улыбка, волосы развеваются…

«Олух! — говорю я себе. — Ну конечно же, такая красивая девушка не может быть просто VIP-эскортом. Она наверняка модель и работает в рекламном бизнесе… Остается только найти телефон тех людей, кто делал рекламу и…»

Я сохраняю изображение на рабочий стол, вызываю Дмитрия и, пока он поднимается ко мне, медитирую, всматриваясь в лицо Ариты.

Получив задание, Дмитрий уходит, а мне приходится заниматься работой. И вновь все вокруг словно в тумане — мои мысли постоянно возвращаются к Арите. Я боюсь спугнуть удачу и поэтому запрещаю себе думать о том, куда я ее приглашу, когда найду, о чем мы будем говорить, что делать…

Главное — найти!

Дмитрий приходит понурый. Я встаю ему навстречу.

— Ну?!

Он разводит руками:

— Шеф, опять пусто. Фотограф, который снимал девушек, сейчас в Канаде. Контакты моделей были у него. Такие дела…

Я молча машу рукой. Все и так ясно. Не судьба.

— Шеф, а может быть, съездим в клуб? — начинает Дмитрий.

Я, опять же молча, показываю ему скрещенные руки — нет, мол. Он шаркает ногами, сопит — и уходит.

Вечером дома я не зажигаю свет. Хожу в темноте по комнатам, наполненным синими тенями, смотрю в окна на вечерний город. Где-то там, среди огней, домов, улиц — Арита. Где она, с кем, что делает?

В голове сумбур. Воспаленное воображение рисует картины одна другой тревожнее. Я помимо воли представляю Ариту то в лапах торговцев донорскими органами, то в сексуальном рабстве, а то и вовсе в пустом, гулком морге под серой простыней…

От последней мысли мне становится не по себе. Я включаю ноутбук, сажусь в темноте на кровать. Монитор — как окно в мир. Набираю в поисковике «Арита». Это похоже на капитуляцию.

Я проиграл мне никогда ее не найти. Отставив ноутбук, ложусь на спину. В полумраке надо мной потолок, тот самый, что и три дня назад. Три дня назад Арита была здесь, в моем доме, а я не сумел ее удержать!..

Закрыв глаза, пытаюсь уснуть. Глупо жалеть о том, чего невозможно изменить. Я потерял Мархи, я потерял Ариту. Жизнь не удалась, да и не жизнь это больше, так… существование.

Жужжит телефон. Наверное, Дмитрий. Будет утешать, по русской привычке предлагать какую-то помощь, что-то советовать…

Да пошел он к черту! Не буду брать. Хочу побыть один.

Телефон, пожужжав, успокаивается. Я поворачиваю голову, открываю глаза и смотрю на фотографию Ариты на экране ноута. В это мгновение ко мне приходит уверенность — я обязательно найду ее. Нужно просто распечатать эту фотографию, прибавить текст, размножить и расклеить по городу.

Ну конечно! Почему это не пришло мне в голову раньше?! Я вскакиваю, охваченный мгновенным возбуждением. Нужно срочно озадачить Дмитрия.

Хватаю телефон. Последний вызов был от него, значит… Пальцы привычно нажимают кнопку ответного звонка.

Гудки, гудки…

— Алло?

Голос женский, знакомый и незнакомый одновременно. Сердце дает сбой и вдруг начинает гулко стучать в виски — я понимаю, чей это голос…

— Алло? — голос в телефоне снижается до полушепота. — Это… вы?

Облизываю мгновенно пересохшие губы.

— Я.

— Я вам звонила. Я случайно оставила у вас браслет…

— Ну что ты как скумбрия мороженая? Раскованности тебе не хватает.

Дмитрий сидел напротив Риты и сально улыбался. Говорить с ним не хотелось совершенно.

— Не ваше дело, — огрызнулась Рита и вернула мобильник хозяину.

Толстяк отчего-то развеселился еще больше

— Ла-адно, — протянул он. — И до чего вы договорились? Уж это мое дело.

— С какой стати? — не поняла Рита.

— С такой, что я должен знать, куда тебе такси заказывать. К нему или…

— К нему.

Дмитрий снова растекся в гадостной улыбке, встал и, набирая номер на мобильнике, вышел в соседнюю комнату.

«Все-таки он противный», — подумала Рита вслед толстяку.

Следом пришла мысль, что практически все происходящее в последние дни вполне попадает под это определение. Противно было сбегать от Нильса, повинуясь бесстрастным указаниям Николая Александровича. Нет, ей едва ли не больше всего на свете в то неловкое утро хотелось оказаться в другом месте. Даже вспоминать об этом совестно. Но ретироваться она желала не так, как это вышло. Противно было унижаться и упрашивать лилльского палача отпустить ее, оставить в покое. Рита перепробовала все: давила на жалость, требовала, пыталась угрожать. Николай Александрович выслушал истерику с видом ящерицы, обожравшейся фенобарбиталом.

— Закончила? — поинтересовался он. — А теперь послушай меня. Ты хотела работать, тебе дали такую возможность.

— Верните мне мои вещи, — из последних сил взмолилась Рита.

— Твои вещи тебе пока не нужны. Они побудут у меня вместе с твоими документами. Закончишь работу, получишь расчет и свои пожитки обратно.

— Я в милицию пойду, — давясь слезами, пригрозила Рита.

На лице Николая Александровича не дрогнул ни один мускул, зато ее запястье что-то больно сжало, словно девушка сунула руку в тиски. Рита ойкнула, лилльский палач не обратил внимания, потянул девушку в коридор, распахнул входную дверь широким жестом.