Иду по коридору, за стеклянной стеной устремляется в глубины небесного океана пузатый кит с эмблемой авиакомпании Alitalia на борту. Терпеть не могу Alitalia, там высокомерные стюарды и плохая еда. Слава богу, в Копенгаген летает SAS.

Краем глаза замечаю, как на стоянку на большой скорости влетает роскошный черный Mitsubishi Diamante, похожий на стальную рыбу. Автомобиль замирает у знака парковки, из него резво выскакивают трое — наголо бритый мужчина с неприятным лицом, крепкий спортивный парень и… и «двоюродный брат» Костя.

Погоня!

Я срываюсь с места, не обращая внимания на удивленные и встревоженные взгляды редких пассажиров, бегу по коридору к переходу в следующий терминал.

Ровный гул двигателей «Аэробуса» навевает сон.

Я — успел! Наверное, еще никогда в моей крови не было столько адреналина, как в те проклятые полчаса, что я провел в аэропорту «Шереметьево».

Преследователи отставали от меня на несколько минут. Я успел оформить билет и буквально у них под носом улизнул от стойки, спрятавшись в туалете. Интуиция подсказала мне, что именно там они будут искать меня в последнюю очередь — до вылета оставалось совсем мало времени, и по логике я обязан был идти на регистрацию.

Если бы они все втроем обнаружили меня в туалете, я ничего не смог бы поделать. Наверняка мне пришлось бы несладко, окружи они меня в терминале. Но, карауля у входа в зону посадки, они занервничали и допустили ошибку, на которую я надеялся, — разделились. У прохода остался один Костя, а «лысый» и «спортсмен» отправились проверять соседние залы.

Когда что-то, чему нет названия, толкнуло меня изнутри: «Пора!» — я выскочил из туалета, держа наготове паспорт и билет, бегом пересек зал.

Костя увидел меня слишком поздно — я уже протянул документы очаровательной девушке у стойки. Он бросился ко мне, доставая телефон, что-то зашипел за спиной, попытался схватить за руку, но я одновременно с клацаньем печати на посадочном талоне ударил его локтем в живот и вежливо произнес:

— Большое спасибо, что проводили.

Потом был таможенный досмотр, шоколад из дьюти фри и металлический кит, что несет сейчас меня через время и пространство в страну, где нет ОПГ и людей с глазами-щупальцами.

И нет Ариты…

Похоже, это моя главная и самая большая потеря в жизни. Даже Мархи, о которой я сейчас могу думать совершенно спокойно, не стала для меня тем, кем стала эта странная русская девушка из далекого Новосибирска.

Как только это имя — Арита — возникает у меня в мыслях, тут же обрушивается множество вопросов, на которые нет ответа.

Что с нею сейчас?

Не повредил ли ей мой побег?

По своей воле она пошла на сотрудничество с бандитами или ее заставили?

Какие чувства испытывала Арита ко мне на самом деле?

И главное: какие чувства она испытывает сейчас?

«Аэробус» начинает снижаться — скоро посадка. Адреналин давно выветрился из крови, и я вновь чувствую себя очень больным, но сто крат хуже болезни, терзающей тело, душевный недуг.

И имя этого недуга — Арита…

Снег в Копенгагене мягкий и пушистый. Он бесшумно ложится на крыши домов, на ветки деревьев, на тротуары, на лед каналов и палубы барж, пришвартованных у набережных. По свежему снегу, укрывшему машину дяди Ульрика, прошла соседская кошка — осталась ровная цепочка следов, идущая по крыше. Я улыбаюсь — раньше эта кошка все время спала там, а теперь ее спальню засыпало снегом.

Теперь… теперь все в пращ дом.

Все, кроме Ариты. Я пытался связаться с нею, я нашел адрес и телефон ее настоящих родственников, ее матери, но эта женщина очень сухим и официальным голосом сказал, что Рита уехала в Москву и она не знает ее адреса и контакту.

Она не знает, я не знаю…

Вернусь ли я в Россию?

Конечно! Как только восстановлю силы после болезни, поеду искать Ариту. Я много думал об этом и точно уверен, что должен ее найти. Впрочем, увы, это будет еще нескоро — врач сказал, не раньше, чем весной.

Большая кружка тети Марты с горячим шоколадом стоит на подоконнике. Я смотрю поверх ароматного парка, струящегося над ней, смотрю вниз, на улицу. _

Снег… Копенгаген становится таким уютным и красивым, когда идет снег.

Тренькает смартфон — пришло сообщение. Я вспоминаю, что некоторые русские называют все смартфоны айфонами, а все планшеты — айпадами, и улыбаюсь. Протянуть руку и взять смартфон, чтобы узнать, кто прислал сообщение, откровенно лень. Но я все же пересиливаю себя, беру аппарат, провожу пальцем по экрану…

Странно, номер незнакомый. В окошке открывается какая-то абракадабра из латинских букв: «Posmotrivokno». Не сразу понимаю, что сообщение написано по-русски, просто буквы слиплись. Машинально перевожу взгляд за окно.

В Копенгагене идет снег. На машине дяди Ульрика — цепочка кошачьих следов. Рядом стоит девушка в оранжевом пуховике и вязаной шапочке и смотрит на меня.

Арита…

Жене моей Рите посвящается

Копенгаген, 2011

Нильс Хаген родился в Копенгагене в год, когда Джимми Картер сменил Джеральда Форда на посту президента США, а в СССР приняли конституцию.

Родители Нильса приложили немало усилий, чтобы их сын получил достойное образование. В школьные годы мальчик проявил склонность к точным наукам и стал лауреатом Международной математической олимпиады. Это во многом предвосхитило его судьбу — Нильс поступил на экономический факультет Королевского Копенгагенского университета, затем стажировался в Англии и США.

На рубеже тысячелетий одаренный молодой человек получил степень магистра и поступил на престижную работу в крупный банк. Его карьера шла в гору, впереди открывались широкие перспективы. Знакомство с ведущей богемный образ жизни художницей Маргаритой Петти и последовавшие вслед за этим осложнения в личной жизни вынудили Нильса покинуть Европу и возглавить филиал банка в Москве.

Россия испытала потомка викингов на прочность: Нильс встретил здесь свою любовь и едва не расстался с жизнью. События, пережитые в нашей стране, пробудили в Хагене склонность к писательству и легли в основу романа «Охота на викинга».