– Он хочет, чтобы вы там были, – добавляет она, и оба сразу кивают.

– Почему он не позвонил и нам? – спрашивает Ройс, и на ее губах – но не во взгляде – появляется легкая улыбка.

Она протягивает руки и гладит их обоих по щекам.

– Он знал, что вы будете на матче и покажете лучшую игру, несмотря на все то, что происходит вокруг.

– Так, значит, завтра? – переспрашивает Ройс.

– Завтра. Двери откроются в восемь часов. – Слегка похлопав их по плечам, она делает шаг ко мне.

Она глубоко вдыхает и наконец встречается со мной взглядом. Печально кивает.

– Я говорила тебе, дитя. Говорила, что твое место здесь. Мне нужно, чтобы ты в это поверила, понимаешь? – ее глаза увлажняются, но она сдерживает свои слезы. – Мои мальчики страдают из-за того, что ты отказываешься.

Я киваю, но напряжение меня не отпускает.

Она ступает на дорогу, чтобы уйти, а потом вдруг снова оборачивается к парням, но они уже входят в дом, и я следую за ними.

– Я просто с ног валюсь, братишка. – Ройс снимает свою толстовку и бросает на диван.

– Я тоже, чувак. – Кэп идет на кухню и открывает холодильник. – Как насчет сэндвичей и чипсов на ужин?

– Как по мне, звучит отлично, – Ройс плюхается в кресло и включает телевизор.

Кэп поднимает взгляд на меня, и его брови встречаются на переносице.

– Рэйвен?

– Ага, – я киваю, делая над собой усилие, чтобы не сглотнуть. – Я согласна.

– Рэйвен.

Я облизываю губу. Мне нехорошо.

Мейбл рассказала не все.

– Рэйвен.

– Она что-то скрывает, – выпаливаю я.

Они оба смотрят на меня, потом переглядываются.

– Парни.

Ройс подходит ко мне и хватает меня за локти.

– У нее множество секретов. Она делится ими только тогда, когда считает нужным.

– Она не должна от вас ничего скрывать, это неправильно.

Губы Ройса расплываются в улыбке, но она не затрагивает его взгляд. Потом он идет к холодильнику за напитками.

– Я серьезно. Я не в курсе, много ли вы, парни, знаете людей, которых брали под арест, но среди знакомых моей матери их было до хрена. В течение суток ты попадаешь в суд, а иногда тебя и вовсе отпускают сразу после задержания, чтобы ты вернулся в день суда. Это ненормально. Он не позвонил и до сих пор не видел судью. Что-то не так.

– Если нам нужно о чем-то знать, Мэддок расскажет об этом завтра.

Кэптен поднимает на меня свои светлые глаза, и когда он замечает нервозность, которую я не в состоянии скрыть, его взгляд смягчается.

– Я знаю, что в нашем мире все идет не так легко, как должно, но нам нужно верить, что все действия, предпринимаемые без нашего участия, служат определенной цели. И, Рэйвен, я тебе, мать твою, гарантирую, что если бы Мэддок мог позвонить, он бы это сделал. И если бы была какая-то проблема, которую нам нужно решить, мы бы нашли способ. Он сидит, так что и мы сидим.

– Но разве из-за того, что он не звонит, вам не хочет разнести все на хрен, чтобы оказаться там, рядом с ним, и узнать почему? – спрашиваю я, и они оба смеются.

Ройс подходит ко мне и целует в висок.

– Мы любим тебя, наша маленькая драчунья, но нужно подождать всего еще один день, Рэй-Рэй.

Я смотрю на Кэпа, чтобы получить подтверждение, и он подмигивает мне со словами:

– Если завтра не случится того, чего мы все хотим, мы все разнесем на хрен, хорошо?

Я киваю, посылая их к черту за этот ответ, и они снова оба смеются.

Кэп быстро заканчивает приготовление ужина, и мы так же быстро его съедаем, после чего сразу расходимся по комнатам.

Я закрываю дверь, переодеваюсь и залезаю в постель. Засовываю свой нож в пижамные шорты, надеваю наушники и включаю фонарик.

Смотрю на дверь.

Привет, еще одна бессонная ночь.

Дорога до здания суда, как мне кажется, занимает миллион лет, хотя на самом деле проходит всего лишь пятнадцать минут, когда мы сворачиваем к нему с шоссе. Когда же оно оказывается в поле видимости, у меня, наоборот, появляется ощущение, что мы доехали слишком быстро, и меня начинает подташнивать от переживаний.

– Рэйвен, при тебе не должно быть ножа – нам придется проходить через рамку металлодетектора, – напоминает мне Кэп.

– Поняла. – Я засовываю свой перочинный нож в складку между сиденьями и вглядываюсь через окно в большое кирпичное здание.

Кэптен находит парковочное место рядом со входом, и парни выходят. Меня же заставляет помедлить чувство вины – совершенно несвойственная мне эмоция.

Моя ладонь уже на ручке, но отказывается двигаться, так что Ройсу приходится открыть мне дверь.

Взглянув мне в лицо, он вздыхает и наклоняется ко мне. Хватает за лодыжку и запястье и подтягивает к двери, а потом заключает в объятия.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – говорит он мне. – Бросай на хрен это дело. Ты ни в чем не виновата.

Мои глаза наполняются слезами, несмотря на все мои усилия.

Эти парни превратили меня в чертову тряпку.

Я не плачу.

– Это неправда, и ты это знаешь. Вы оба злитесь на меня и не хотите даже поговорить об этом. – Я откидываюсь назад, чтобы встретиться с ним взглядом. – Мэддок приехал туда только затем, чтобы разнести все на хрен из-за того, что я сделала.

Ройс слегка отодвигается, чтобы рядом с ним смог втиснуться Кэп.

– Нет, – Кэп качает головой и берет меня за руку. Я позволяю ему вытащить меня из машины и поставить на ноги. Он слегка наклоняется, чтобы посмотреть мне в глаза. – Мэддок избил его за то, что он сделал. Эта неделя, следующая неделя – неважно. Тебе бы следовало уже понимать: если бы ты сделала то, что должна была, и пришла бы сразу к нам, вместо того чтобы строить из себя храбрую одиночку, как привыкла, мы бы отреагировали точно так же. Мэддок, мать его, свиреп, как бык. Он любит нас. Он мог бы умереть за нас, но мы его братья. Он никогда прежде не был влюблен. И как? Так это выглядит в его исполнении.

Вдох застревает у меня в горле, и я качаю головой.

Кэп тут же качает своей.

– Мы не говорили с ним об этом, но я знаю своего брата. Понимаешь ты или нет, понимает он или нет, но это так. Может, это чувство еще только растет, но, Рэйвен, ты внутри его, как еще никто не был. Для него нападение всегда будет лучшим методом защиты, особенно если в центре угрозы ты.

Я киваю, глядя на Ройса.