— Меня зовут Мохаммад Джамхад. Доброе утро, Сергей Дмитро… Дмитриевич. Я имею честь говорить с вами от лица руководства Талибана.

— Слушаю, — сказал Каминский, не расщедрившись ни на приветствие, ни на какое-либо другое проявление любезности.

— Наша организация, — продолжал Джамхад по-русски, — берет на себя ответственность за угон пассажирского «Боинга», принадлежащего компании «Пакистан Интернешнл Эйрлайнз». Известно ли вам об этом?

Каминский вопросительно поднял брови, на что секретарь ответил утвердительным кивком. На экране среднего компьютера возникла информация об исчезновении самолета, вылетевшего утром из Джабура в Кабул. По назначению он не прибыл, в настоящий момент числился в розыске.

— В самых общих чертах, — ответил Каминский.

— Тогда вы, должно быть, знаете, что его до сих пор не нашли.

Каминский перевел взгляд на левый экран, где как раз высветились послужной список муллы Джамхада и его портрет. Нижняя строчка оповещала: «Голосовые характеристики совпадают на 99,6 %».

— Допустим, — уклончиво проговорил он.

— И не могли найти, потому что он находится у нас, — закончил тираду Джамхад.

В его голосе звучало нескрываемое торжество. Даже не читая его досье, можно было наверняка утверждать, что этот человек отличается тщеславием и непомерной гордыней.

— Вы хорошо говорите по-русски, — заметил Каминский.

В подобных случаях очень важно тянуть время, давая спецслужбам возможность запеленговать источник сигнала. И действительно, после обмена несколькими вежливыми и не слишком вежливыми фразами он прочитал, что его собеседник находится в Афганистане, в паре сотен километров от Кандагара. Точнее установить местонахождение этого сукина сына не удалось. Видимо, его прикрывали мощным спутниковым излучением.

«Уж не ЦРУ ли взяло его под свое ястребиное крылышко? — спросил себя Каминский. — Эти господа вечно поддерживают всякое отребье, лишь бы насолить России».

— Может быть, вам будет удобнее говорить по-английски? — предложил он, продолжая затягивать разговор для удобства связистов. — Тогда не стесняйтесь. Я хорошо владею этим языком.

— Хватит ходить вокруг да около, — занервничал собеседник. — Надеюсь, вы понимаете, что я звоню не для того, чтобы поболтать с вами о том о сем?

— Надеюсь, что да, — холодно ответил Каминский.

— Тогда слушайте, что я уполномочен вам заявить. Вам дорога жизнь заложников?

— Ответ положительный.

«За исключением террористической швали», — добавил про себя Каминский.

— Знаете, сколько людей у нас в плену? — продолжал спрашивать Джамхад.

На экране монитора появился список. В нем числилось более семи десятков пассажиров и несколько членов экипажа. Все они сейчас находились в страхе, растерянности и неизвестности. Наверняка среди них были старики, женщины и дети. Жалел ли их Каминский? Безусловно, всем своим большим, неравнодушным сердцем. Но как руководитель Администрации президента он не имел права на проявления сентиментальности. Их следовало скрывать, как прятали когда-то славянские ратники свои уязвимые места за кольчугой и латами.

— Знаю, — произнес Каминский сухим, невыразительным тоном. — Правда, насколько мне известно, среди них нет ни одного гражданина Российской Федерации. Возможно, вы обратились не по адресу?

— Не морочьте мне голову! — выкрикнул Джамхад, и стало ясно, что он не просто волнуется, а ужасно нервничает. — Я звоню тому, кому надо. И условия будут выдвинуты вам, Сергей Дими… Дмитриевич, а не кому-нибудь другому.

Похоже, время для маневров и словесной эквилибристики закончилось. Переговоры вошли в решающую фазу.

— Выдвигайте свои условия, — сказал Каминский. — Мы их обсудим. На самом высоком уровне. Если потребуется, привлечем к решению вопроса ООН, Европарламент, мировую общественность.

— Мировая общественность здесь ни при чем, — заявил Джамхад. — Передайте своему президенту, что мы готовы обменять пленных на наших людей.

— Каких ваших людей? Уточните.

— Пожалуйста. В девяносто седьмом году в руки ваших военных попало десять воинов Аллаха. Все они входили в нашу организацию и являлись активными участниками движения «Талибан». Все получили различные сроки заключения и отбывают их в тюрьмах на территории России. Вот имена…

Пока Джамхад зачитывал, Каминский лихорадочно размышлял, что бы все это могло значить. Имена талибов, отбывающих сроки в российских колониях строгого режима, он не запоминал, зная, что разговор записывается. Но почему о них вспомнили именно сейчас? И по какой причине террористы предлагают столь щедрый обмен? Восемь заложников за одного осужденного террориста — это была откровенно неравная пропорция. Наверное, причина крылась в том, что все заложники являлись иностранцами, поэтому талибы не надеялись выторговать за них равноценное количество своих людей. Сделав такой вывод, Каминский снова заговорил:

— Я понял, уважаемый, э-э… — Запнувшись, он решил не называть собеседника по имени, слишком велика честь. — Ваше требование будет доведено до сведения президента Российской Федерации в кратчайшие сроки. У вас все?

— Нет! — яростно выкрикнул Джамхад. — Кое-что еще. Уже сегодня — слышите меня? — сегодня все перечисленные узники должны быть доставлены в Москву.

— И что дальше? — осведомился Каминский, прикидывая, возможно ли это устроить в принципе и в какую сумму обойдется такое мероприятие.

— А дальше вы перезвоните мне не позднее четырнадцати часов по московскому времени, — заявил Джамхад с наглостью, которую никогда не позволил бы себе, не имей всех козырей на руках и плюс к тому припрятанного туза в рукаве. — Как только услышу, что наши люди освобождены и подготовлены к обмену, я вышлю к вам похищенный «Боинг».

— Куда именно?

— Вы сообщите, на каком аэродроме Москвы его примут, там он и сядет. Заложники будут находиться на борту этого самолета под присмотром наших вооруженных людей. За исключением летчиков. Они… они остаются у нас…

«Они убиты, — отчетливо понял Каминский. — Сколько будет еще жертв, хотел бы я знать?»

— Как я уже сказал, — продолжал Джамхад, — в «Боинге» будут находиться наши люди. Вы отправите освобожденных воинов Талибана на родину другим самолетом. Как только он совершит посадку, наши люди выпустят пассажиров «Боинга». После чего он беспрепятственно взлетит и покинет территорию России. Попытка захвата «Боинга» закончится для вас печально.

— Вот как? — бросил Каминский, сжимая и разжимая кулак левой руки, лежавшей на столе. — Это угроза? — Ему очень хотелось выругаться. Вся его недюжинная воля понадобилась для того, чтобы не дать грязному слову сорваться с его уст, что противоречило бы недавнему закону, принятому в стране.

— Да, это угроза, — подтвердил Джамхад. — На юге России будет проведена серия взрывов, от которых пострадают сотни, если не тысячи, ваших соотечественников. Все уже готово. И отменить акции могу только я.