Подруга в этот момент сидит и смотрит на меня грустными глазами, в которых через слезы пробивается интерес. Все-таки нам по 21 году, и мы хотим принцев на белых конях или хотя бы на самолетах, а не взрослых мужчин, не относящихся к нам серьезно.

– Все, вытирай слезы. У нас с тобой double date[18] с двумя пилотами, – говорю я подруге, и мы наконец-то улыбаемся.

Сердце мое все еще болит, но на фоне этого появляется легкое предвкушение новой встречи.

– Наш выходной будет не хуже, чем у Мэйсона, и какой мог бы быть у вас в Сан-Антонио. Давай оторвемся.

Вместо подготовки к экзамену мы с подружкой едем в магазин, покупаем бутылку рислинга, большую пачку мороженого и арендуем несколько комедийных фильмов.

Да, все по классике. Вино, мороженое, комедии. Никаких других инструментов зализать раны тогда мы не знали.

На следующий день я взяла подругу и привезла нас обеих, все еще восстанавливающихся после похмелья, в назначенное место. Аэропорт городка Арлингтона походил на что-то из древнего кинофильма. Нет, здесь не было роскошных частных боингов, которые я представляла себе. Здесь обитали дешевого вида мини-самолетики, которые обычно показывают по телевизору в драматических фильмах. Обычно такие самолеты падают где-то высоко в горах.

– Что-то я сомневаюсь, что мы приняли правильное решение, – шепнула я Марине.

Она смотрит на меня с выражением шока на лице и кивает. Ведь этих «не-до-пилотов» мы практически не знаем. Что может произойти? Да все что угодно.

Но мы набираемся решимости и выходим из машины. Ребята галантно встречают нас и усаживают в четырехместный самолет. Франческо уверенно поднимает нас в небо, и мы летим из невзрачного городишка Арлингтона в Даллас. Даллас полон высотных зданий, подсвеченных мощными фонарями, и это зрелище бесподобно. Мы заворожены и буквально пищим от радости. Франческо делает большой крюк вокруг даунтауна Далласа, и мы рассматриваем самую красивую далласкую башню, в которой на верхнем этаже расположен вращающийся ресторан. Вот уже два года я прошу Мэйсона пригласить меня туда. Мои мысли на секунду возвращаются к нему, но я отмахиваюсь от них и всматриваюсь в блестящие огни города, и перевожу взгляд на темное звездное небо. Вдруг я вижу, как падает звезда. Загадываю желание.

Мы с подругой в восторге и от полета, и от общения и приглашаем их в гости на русский ужин в качестве благодарности за полет. Но они не могут – завтра у них экзаменационный полет с инструктором.

– То есть сегодня вы на нас тренировались? – смеемся мы с подружкой.

– Что-то типа того, – отвечают парни.

Нам жаль, но приходится прощаться. Франческо берет меня за руку, целует ее и произносит:

– Как ты смотришь на то, чтобы я прилетел к тебе завтра к обеду? Я сдам тест, сделаю все свои дела, и потом мы можем погулять.

«Даккор!» – вспоминаю я одно из немногих французских слов, которые я помню после двух семестров французского в колледже. Мы прощаемся до завтра.

На следующий день я приезжаю на тот же аэродром. И если вчера он казался мне удручающим, то сегодня – это самое романтичное место в нашем городишке. Франческо встречает меня поцелуем в щеку, деловито забирает ключи от машины, пересаживает меня на пассажирское сиденье, а сам садится за руль.

– Я все спланировал, – говорит он. – Сначала мы пообедаем, потом погуляем, а вечером полетим ко мне и я покажу, где живу.

Он оказался теплым, глубоким, интересным парнем. А главное, он подарил мне столько искреннего внимания, сколько я не получала со своим бойфрендом, с того Дня благодарения, когда мы познакомились. Бывшим бойфрендом, напоминаю я себе.

После прогулки мы полетели к Франческо, и я подумала, что романтическая ночь с этим незнакомцем навсегда разорвет связь с Мэйсоном. Ночь с мужчиной на второй день знакомства случалась в моей жизни впервые. Что подумает мама? Единственное, что меня оправдывает, – это то, что до секса дело не дошло.

Когда я проснулась, его рядом не было. В недоумении я села на кровать, распутала волосы и оценила ситуацию. Я была в часе езды от своего дома, без машины. Сотового телефона тогда у меня еще не было. На прикроватном столике я увидела записку: «Оставайся здесь, никуда не уходи, я скоро буду!»

«Куда же я уйду», – пожала я плечами и принялась разглядывать книги, которые валялись на полу его холостяцкой квартиры.

Через 15 минут он прибыл – свежий и румяный, с двумя чашками кофе и чем-то теплым в коричневом бумажном пакете.

– Я раздобыл нам лучший завтрак, – произнес он воодушевленно.

– «Крусоонтс»! – торжественно произнес он на французском и открыл пакет, из которого пошел божественный запах свежей выпечки.

– Элиза, – так он почему-то решил меня называть, – я не собираюсь ходить вокруг да около. Tы мне очень понравилась. Еще тогда в аэропорту. Я сказал Адриано, что если ты выйдешь с нами на связь, то ты – моя.

– И что сказал твой друг?

– Он не был против.

– Какая легкая добыча, – прокомментировала я.

– Нет, не легкая, просто братская дружба. Я через пару дней улетаю, но вернусь через месяц.

– Франческо, – сказала я тихо, подсчитывая даты, – но через месяц, когда ты вернешься, я улечу в Россию.

– Что-нибудь придумаем, – оптимистично продекларировал француз.

– Франческо, есть кое-что, что мне нужно тебе сказать.

Я сомневалась, нужно ли быть с ним абсолютно открытой, но потом решилась:

– Я только что порвала со своим парнем, и будет нечестно, если я буду встречаться, притворяясь, что у меня нет свежей раны.

– Я понял, – сказал он, и впервые за это утро его лицо потускнело. – Ты все еще любишь его?

– Я думаю, что да, но я больше не хочу его любить.

* * *

В понедельник, когда Мэйсон вернулся из Вейла, он мне позвонил. Но у меня были планы на вечер с Франческо. Мы решили провести вместе все последние часы, которые были нам доступны. Между моей и его учебой и работой мы выкраивали время друг для друга. Мэйсон звонил мне каждый день, через день оставлял сообщения.

Я стирала их, даже не слушая. Пока Франческо был рядом, я пыталась разорвать эту нездоровую связь. Но как только мой пилот улетел, я снова столкнулась один на один со своей болезненной любовью. На пятую бессонную ночь второй недели, как мы порвали, я поняла, что сильно соскучилась по Мэйсону. Такую острую боль и привязанность я чувствовала впервые в моей жизни, и я пыталась понять: может быть, это сигнал, что я совершила ошибку?

В один вечер он позвонил мне, и я наконец-то взяла трубку.

– Ты дома? Умоляю, подожди, я перезвоню через 10 минут.

И отключился.