Две недели подряд я мчалась на занятия, предвкушая очередную экскурсию в мир, который, казалось, придумал сам доктор Сандлер. А на третьей неделе нас ожидало нечто большее, чем его увлекательные рассказы о погружениях то на Фиджи, то на островах вблизи Австралии. Нас ждало собственное путешествие. доктор Сандлер как часть курса решил вывезти нас на 5 дней к Мексиканскому заливу в городок Галвестон. Он находился в пяти часах езды от университета. Профессор твердил, что изучать морскую биологию в классе – преступление против моря. Поэтому он выбил для нас микроавтобус и деньги на еду. Нам лишь оставалось оплатить проживание.

У меня не было денег на отель в Галвестоне. Airbnb и Couchsurfing тогда еще не существовали. Но и здесь профессор меня поддержал. Он поселил меня у своих друзей, к которым мы прибыли втроем с его маленькой дочкой. Мне выделили отдельную комнату с ванной.

Следующие четыре дня мы изучали скалы, песок, вылавливали морскую капусту и крабов. На пятый день он снял нам корабль, и мы отплыли на сотню километров от берега. Капитан расставил сети, и мы подняли из моря несколько разновидностей рыб и креветок. Долго рассматривали их, пока профессор описывал нам особенности их богатой среды обитания.

Это было самое лучшее научное исследование, которое я только могла себе представить. В тот день я убедилась: нет неинтересных предметов. Есть неинтересные педагоги, которые не умеют зажечь искру в учениках. Возможно, потому что у самих нет искры.

В последний вечер мы организовали пикник на берегу залива. доктор Сандлер пожарил на гриле хот-доги и креветки, которых мы выловили в тот день. Притащил нам ящик кока-колы, а себе открыл бутылку холодного пива.

У нас у всех горели глаза: мы все еще продолжали учиться. Расспрашивали о его приключениях под водой и о том, что сами прошли за эти три недели. Было по-техасски жарко, но с Мексиканского залива дул свежий ветерок. доктор Сандлер сидел в туристическом раскладном кресле и влюбленно смотрел на море. Когда спустились сумерки, все начали расходиться по своим отелям. Мы остались втроем: профессор, его дочка и я. Профессор откинулся назад, распростер руки, удерживая в одной из них бутылку пива, растянул рот в широченной улыбке и произнес:

– Можешь ли ты поверить, что это – работа?!

– А вы можете поверить, что это – учеба?! – парировала я.

Это был эпический диалог. Тот невероятный момент соединил увлеченного учителя морской биологии и его благодарную ученицу, полюбившую наконец-то науку.

А еще тот момент зародил во мне очень важное зерно: зерно любимого дела. Я страстно захотела однажды так же кайфовать от своей работы, как кайфовал доктор Сандлер от своей.

P.S. Перенесемся вперед на 15 лет. Мы сидим на берегу залива Ионического моря на побережье Мессинии, в Греции. Я провожу групповой коучинг для участниц моего выездного тренинга «Свидание с Мечтой». Вспоминаю доктора Сандлера. И понимаю, что сейчас я так же счастлива, как и он тогда. Я увлекла своей страстью к саморазвитию других женщин. Я вытащила их из привычной среды и увезла в Грецию. Создала условия для тотального погружения. И если доктор Сандлер погружал нас в море, в то, что он любил больше всего на свете, то я погружаю женщин в самих себя. Это то, что в моем деле я люблю больше всего.

Я рассказываю им эту историю, всматриваюсь в горизонт, а затем поднимаю бокал минеральной воды с лимоном и торжественно произношу:

– Можете ли вы поверить, что это – работа?

– Мы не можем поверить, что это – учеба, – вдохновенно парируют они.

Я желаю, чтобы у каждого человека был учитель, который увлечет их своей страстью. Я желаю, чтобы у каждого человека была профессиональная страсть, которая зажжет искры в сердцах учеников. Чтобы работа была Мечтой. Как у доктора Сандлера. И как теперь у меня.

Путешествие в Галвестон закончилось еще более романтично, чем я могла себе представить. В последний день приехал мой новый бойфренд, и оттуда мы поехали в сказочный городок Техаса – Сан-Антонио, где провели 2 волшебных дня.

Мне было очень хорошо. От него я не слышала никакой критики, между нами не возникало никакого трения. Только цветы, обожание, нежность. Но. Было одно но. Когда мы вместе провели двое суток, оказалось, что нам практически не о чем разговаривать. Кроме того, что мы оба говорили на русском, у нас не было общих интересов. О спорте говорить со мной ему не хотелось, ему хватало этого на работе. А мои интересы мало увлекали его.

Не странно? Вот почему мы, женщины, часто бросаемся из одной крайности в другую?

Это не помешало мне переехать к нему уже через несколько дней после возвращения. Но как только я разместилась, мне позвонил Мэйсон. Он вернулся из Европы и хотел увидеть меня в этот же вечер.

– Но я же говорила, что, если ты уедешь, все закончится. Все кончено, – сказала я ему.

– Я знаю, но мне важно что-то тебе сказать. Прошу тебя, Лиза, не отказывай мне. Это очень-очень-очень для меня важно.

Внезапно он говорил так мягко, так нежно, с такой полнотой чувств, что я уже начала переживать, не болен ли он.

Ок, дорогая читательница. Я признаюсь, что это было ужасное решение. Но я не смогла отказать ему во встрече. Правда в том, что, при всей моей влюбленности в фигуриста, я страшно скучала по Мэйсону. Я не собиралась к нему возвращаться, но я чувствовала перед ним какой-то человеческий долг. Через несколько дней мы встретились в нашем любимом кафе в центре Далласа.