— Интриги! — расхохотался Серегил, когда Алек в очередной раз принялся сетовать на сложности светского обхождения — Это же наш хлеб с маслом . И запомни единственные интриги, из которых можно извлечь выгоду, — это интриги богачей Мило улыбайся, почаще кивай, а главное, держи ушки на макушке Присутствие Алека на светских приемах сначала вызывало любопытство, и сплетни о его отношениях с Серегилом горячо обсуждались Более добропорядочные считали его действительно подопечным Серегила или его незаконным сыном, хотя большинство видело в покровительстве Серегила не столь альтруистические мотивы. Алек ужасался, а Серегил пожимал плечами.

— Пусть это тебя не беспокоит, — советовал он. — Там. где мы с тобой бываем, существует лишь одна вещь, худшая, чем злословие это если бы о тебе вовсе не говорили Через месяц-два все забудется, и все будут считать, что ты уже давным-давно вращаешься в свете Чтобы способствовать этому, Серегил и Алек старались как можно чаще бывать в модных театрах и игорных домах Излюбленным местом развлечений Серегила оказался расположенный на улице Огней театр Тирари, особенно когда там играл Пелион-и-Эйризин Алек немедленно сделался страстным театралом. Воспитанный на балладах и легендах, слышанных в тавернах, он был просто поражен, когда обнаружил, что спектакли могут разыгрываться целой труппой, с декорациями и костюмами. Независимо от того, понимал Алек сюжет или нет, а очень часто содержание исторических драм ускользало от него, — пышное зрелище зачаровывало его.

При всех этих многообразных занятиях не прекращалось и обучение Алека: освоение все новых и новых типов замков, фехтование, этикет, изучение генеалогии, усвоение истории, овладение искусством грима и тонкостями моды, тренировка в приемах вора-карманника — сотни умений, необходимых, по мнению Серегила, для того, чтобы достичь успеха в карьере шпиона.

Одним туманным утром через несколько недель после празднества Сакора, когда они сидели за завтраком, Серегил. разбиравший почту, протянул Алеку запечатанное письмо.

Взломав печать, Алек прочел поспешно нацарапанное послание Беки Кавиш.

«Могу освободиться сегодня на несколько часов. Как ты смотришь на прогулку верхом? Если положительно, встречаемся в полдень у ворот, выходящих на дорогу в Цирну. Б.К.».

— Сегодня я тебе не нужен, верно? — с надеждой спросил Алек, протягивая Серегилу записку. — Я не виделся с Бекой со дня приведения к присяге.

Серегил кивнул:

— Отправляйся. Думаю, я сумею сегодня без тебя обойтись.

Прибыв на Жатвенный рынок гораздо раньше назначенного срока, Алек обнаружил там Беку, уже ожидающую его у ворот. То, как она сидела в седле — небрежно держа поводья и лихо подбоченившись, — ясно говорило о том, что перед ним прирожденная воительница.

— Ну не изысканного ли молодого щеголя я вижу! — воскликнула Бека, глядя, как Алек направляет к ней через толпу Ветерка.

— Серегил в конце концов сделает из меня аристократа, — ответил Алек, принимая надменную позу. — Скоро я стану слишком хорош, чтобы водиться с такими, как ты.

— Тогда давай поедем покатаемся, пока такое время еще не наступило, — ухмыльнулась Бека. — Мне нужно хорошенько размяться. — Дав шпоры Дракону, она первая выехала через ворота.

Оказавшись за городской стеной, они пустили коней галопом по северной дороге, извивающейся между скал. Замерзшая земля звенела под копытами, как металл; море под бледным зимним солнцем вспыхивало стальными отблесками. На востоке горные вершины сияли белизной на фоне низко нависшего неба.

Алек и Бека с развевающимися за спиной плащами скакали рядом по дороге, потом свернули на лужайку, с которой открывался широкий вид на морские просторы.

— Что за замечательная у тебя сбруя для Дракона, — заметил Алек, рассматривая кожаные нагрудник и налобник.

— Это для того, чтобы он привык к боевой сбруе, — объяснила Бека. — Там вместо кожи будут войлок и бронзовые пластины.

— Как вообще тебе нравится армейская жизнь? И как теперь нужно тебя называть?

— Мы все начинаем как рядовые, хотя на самом деле те, у кого есть царский приказ о зачислении в гвардию, с самого начала являются офицерами. Когда мы отправимся на войну, я стану лейтенантом. А пока все новобранцы разделены по декуриям. Я в первой турме, под началом у капитана Миррини. Каждый лейтенант имеет под началом три декурии, но обычно учениями руководит капитан…

— Погоди! — перебил ее Алек, натягивая поводья. — Вы, солдаты, говорите на каком-то собственном языке. Что такое турма?

— Я сама еще только разбираюсь во всем этом. — призналась Бека. — Вот смотри: в декурии десять рядовых, и командует ими сержант. Тремя декуриями — турмой — командует лейтенант; три турмы составляют взвод, а четыре взвода — эскадрон. Два эскадрона — полк. Вместе с офицерами это примерно восемьсот человек. Капитан Миррини командует первым взводом эскадрона Львов под началом принцессы Клиа. Вторым эскадроном — Волков — командует Перрис. А старший сын царицы, высокородный Коратан, командует полком.

— Похоже, что это весьма элитный полк.

— Конная гвардия — отборное войско, все офицеры — из знати. Рядовые должны сами обеспечивать себя конями и к тому же быть хорошо обученными наездниками и стрелками, поэтому большинство из них из богатых семей. Я никогда не получила бы назначения в этот полк без помощи Серегила. Но элитный это полк или нет, ты только посмотрел бы на некоторых маменькиных сынков:

при команде «сабли наголо» они не могут удержаться в седле! Говорю тебе: никогда еще я так не ценила всего, чему меня научил отец! Сержант Бракнил считает, что капитан Миррини захочет взять меня в свой отряд после окончания обучения, и я буду командовать тридцатью рядовыми. Но ты расскажи о себе. Серегил, наверное, не дает тебе бездельничать?

— Ох. еще бы. — закатил глаза Алек. — На этой неделе я спал не больше десяти часов. Когда мы не торгуемся с купцами или не отправляемся на какое-нибудь аристократическое сборище, мне приходится полночи сидеть и зубрить родственные связи царской семьи. Думаю, тайная мечта Серегила — превратить меня в летописца.

Они помолчали, и Алек осознал разделившее их пространство: каждый шел своим собственным путем. О чем он действительно хотел бы рассказать Беке — так это о своих ночных приключениях, но Серегил был непреклонен: только наблюдатели могли быть посвящены в секреты. Когда-нибудь, подумал Алек, Нисандер должен и Беку привлечь к этому делу.

Подняв глаза, он заметил, что Бека со слабой улыбкой всматривается ему в лицо. Только тут до него дошло, что Бека, выросшая рядом с Микамом и Серегилом, скорее всего прекрасно представляет себе все, о чем он умалчивает.

— Говорил я тебе, что Серегил учит меня ауренфэйскому? — спросил Алек, стараясь преодолеть возникшее отчуждение.

— Неос эйир? Алек рассмеялся.

— И ты тоже!

— Конечно. Мы с Элсбет всегда приставали к Серегилу, чтобы он учил нас, когда приезжал в гости. У Элсбет получается лучше, конечно, но я тоже говорю немножко. Думаю, что тебе придется заняться этим всерьез. Сейчас среди аристократии это последний крик моды.