– Мне надоело твое нытье, – сплюнул Малышев и коротко ударил парня в живот. Жорж издал булькающий звук и, задыхаясь, упал на колени. Мочевой пузырь не выдержал, и Жорж почувствовал, как голые ноги обдало горячей струей.

– По… пожа… – захрипел он, жадно хватая ртом воздух.

Сергей открыл рюкзак, вытащив странный корсет из толстой кожи с поблескивающими застежками. К спине и груди необычного жилета были пришпилены пластины из латуни с кольцами. Из кармана рюкзака Сергей извлек небольшую массивную цепь, на концах которой болтались крупные карабины. Защелкнув цепь на кольце корсета со стороны спины, Сергей обошел Жоржа, все еще продолжающего стоять на коленях.

– Шелохнешься без разрешения, вырву глаза, – с улыбкой пообещал он, надевая корсет на оцепеневшего парня. – Вот так. Можешь не подниматься на ноги. Ты куда лучше смотришься на карачках. Мой послушный Тузик.

Жорж сглотнул подкативший к глотке теплый комок.

«Я собака, – мелькнула у него дикая мысль. – Пес на поводке».

– Я все сделаю, – неожиданно вырвалось у него. – Все. Там, внизу… вы предлагали… я согласен. Только не убивайте.

Малышев непринужденно засмеялся.

– Ты решил все-таки взять за щеку? Поздно, дружок. Теперь я этого не хочу. Кстати, чтобы ты знал. Рот – самое грязное место на теле человека. В нем могу обитать до семисот различных бактерий и микроорганизмов. Так что я передумал пачкать свой член об твой поганый хавальник. А теперь вперед.

Однако Жорж не двинулся с места. Он вдруг совершенно отчетливо понял, что его вовсе не собираются вешать. Это было бы слишком просто. Нет, речь идет вовсе не о повешении, потому что, пожалуй, в некоторых ситуациях (как, к примеру, эта) виселица выглядела бы как жест доброй воли. По ходу, с ним собрались делать что-то другое… Что-то дикое и страшное. Что-то такое, о чем даже было тошно думать, и лишь от мыслей, что для него уготовил этот психопат, по телу Жоржа пробегала крупная дрожь, а в суставы разъедала ватная слабость.

– Пошли, Тузик, – скомандовал Сергей, дав пинка по ягодицам пленника, и тот, хныча, засеменил рядом. В ладони и в колени впивались обломки веток и острый щебень, ветер неприятно холодил оголенную кожу.

– Я все хотел тебя спросить, дружок, – вновь заговорил Малышев. – Кто из вас художник? Ну кто меня помадой изрисовал? Не скрою, когда я увидел себя в зеркало, мне тоже стало весело. Поржал от души. Грязный, обоссаный, с фингалами, да еще на лбу «Питар» накалякано. Хоть на конкурс бомжей иди! Так кто?!

– Это не я, – угрюмо отозвался Жорж. – Это… Игорь.

– Тот, что с дырявыми ушами? – уточнил Малышев, и парень энергично закивал.

– А кто помочился на меня? Тоже он? – продолжал допытываться Сергей.

– Да.

Малышев дурашливо фыркнул, снова улыбнувшись.

– Ну да. Во всем виноват Игорь. И президента Кеннеди он вальнул, и под соседской дверью насрал. Интересно послушать, что скажет сам Игорь. А впрочем, у меня будет время выслушать его версию.

Они подошли к холму, и Жорж, тяжело дыша, посмотрел на толстый ствол сосны. Теперь было ясно, почему он был изжелта-грязного цвета – на нем полностью отсутствовала кора, отчего он выглядел отшлифованным. Нижняя часть бревна была накрыта темной пленкой, которую Мария начала аккуратно сворачивать, словно коврик.

«Бежать», – шепнул внутренний голос, и Жорж робко приподнял голову.

«Бежать, или ты подохнешь. Прямо сейчас».

Он искоса взглянул на военные ботинки безумца. К носку одного из них прилип клочок засохшей человеческой кожи, и Жорж ощутил подкатывающую к горлу тошноту.

Даже если он сейчас вскочит на ноги, босиком далеко он не убежит.

А еще… Перед глазами, как при замедленной съемке, заскользили кадры жуткой расправы над Алексом. Жорж буквально воочию видел, с какой легкостью его приятеля разрубили пополам и насадили на лосиные рога. Словно это был полудохлый карась, а не высокий крепкий парень, из которого жизнь била ключом…

Звякнула цепь, понуждая его ползти дальше, и Жорж понуро заковылял вперед.

«Может, ничего такого не будет. Может, он все-таки согласится на переговоры?» – подумал он с едва теплившейся надеждой.

Но когда они взобрались на вершину холма, остатки самообладания покинули его, и из глаз Жоржа хлынули слезы.

– Не надо… не надо, прошу вас, – блеял он, униженно ползая в ногах у Сергея. – Дайте мне позвонить… домой… мои родители для вас сделают все что угодно…

Малышев брезгливо отпихнул его ногой.

Размазывая по грязному лицу слезы, Жорж старался не смотреть на ствол дерева, но он все равно притягивал его словно магнит. Гладкая поверхность дерева блестела жирным глянцем, и лишь спустя какое-то время до молодого человека дошло, что это подсолнечное масло, слабый аромат которого плавал в утреннем воздухе. К торцу ствола был привинчен металлический шест, на котором крепился трос, тянущийся к лиственнице. Жорж напряг зрение – ему показалось, что нижняя половина бревна пестрела темными чешуйками, но что именно это было, разглядеть невозможно.

Мария поднялась наверх и безмолвно смотрела на раздетого парня, униженно ползающего в ногах Сергея и разве что не целующего изгаженные ботинки ее любовника.

– Сделай ему укол, – сказал Малышев, вынимая из верхнего клапана рюкзака шприц с упаковкой ампул. Все так же молча Мария отломила кончик ампулы, наполнила шприц смесью и шагнула к рыдающему Жоржу.

– Давай руку, – ласково произнесла она. – Тебе сразу станет легче.

Молодой человек доверчиво протянул руку.

После укола Жорж немного притих.

Малышев вытащил из рюкзака крошечный руль от детского велосипеда и оранжевую строительную каску, иссеченную грязными царапинами.

– Ты любишь мотоциклы, парень? – спросил он. – Вообще-то у меня в гараже есть штурвал и пиратская треуголка. Но сегодня ты будешь крутым байкером.

Жорж непонимающе мигнул.

– Это ведь круто. Ветер в харю, я х…рю, – с серьезным видом произнес Сергей. – Давай подставляй башку.

– Зачем каска? – растерялся Жорж.

– Правила дорожного движения нужно соблюдать, – строго напомнил Малышев, надевая каску на парня. – Извини, что очков нет, но думаю, ты обойдешься без них. Держи.

С этими словами Сергей чуть ли не силком сунул в вялые руки Жоржа велосипедный руль. Малышев кивнул Марии, и она бесшумно подошла к пленнику, цепляя к кольцу на корсете со стороны живота толстую веревку. Постепенно разматывая ее, она начала осторожно спускаться к яме.

– Она по… потащит меня вниз? – икнув, спросил Жорж, глядя на уменьшающуюся фигурку женщины.

– Нет. Но обещаю, будет весело, – хихикнул Малышев, подталкивая парня к стволу.

Тем временем Мария полностью размотала веревку и склонилась над ямой.