– Ребятки, правила такие, – заговорила она. – Кто из вас играл в перетягивание каната? Уверены, что вы знаете эту игру! Мы с вашим приятелем – наверху, вы внизу. Кто перетянет, тот и выиграет. Победителям приз. Правила ясны?

Прежде чем кто-то из пленников успел открыть рот, Мария опустила в яму конец веревки, и Игорь торопливо ухватился за нее. В его покрасневших глазах вспыхнул проблеск надежды.

Усмехнувшись, Мария добавила:

– Без команды не начинать. Когда услышите сигнал «марш», тяните изо всех сил. И будет вам счастье, малыши.

– Садись, – велел Сергей, и Жорж послушно плюхнулся на липкое бревно. Скривился, елозя ягодицами по клейкой массе.

Малышев взял другой конец цепи, прикрепленной к спине корсета, и защелкнул карабин на тросе над головой Жоржа.

– Это чтобы ты с дороги не свалился, – пояснил Сергей, дружески подмигивая парню. Жорж глупо улыбнулся. Успокоительное уже начало действовать, растекаясь по телу расслабляюще-вязким сиропом.

«Я просто съеду вниз, – как в тумане подумал он, вновь облизнув сухие губы. – Ну, может, немного жопу поцарапаю…»

– …жаль, что у тебя водительского удостоверения нет, но на этой трассе гаишников не бывает, – деловито говорил Сергей, и Жорж машинально кивнул. Искаженно-плавающий голос психа в военных штанах доносился словно с другой планеты.

– …держи руль крепко, – «инструктировал» Сергей. – Сам видишь, дорога скользкая. Твои булки может занести, и ты потеряешь управление.

Достав из рюкзака диктофон, он нажал на воспроизведение, и тот закряхтел, с хрипом выплевывая из крошечного динамика:

– «Коррозия металла» рулит, – заметил Малышев. – Это тебе не какое-то собачье дерьмо… Вроде вашей кислотной туфты, под которую вы на дискотеках трясетесь! Так что в дороге тебе не придется скучать.

Он отошел на пару метров, с удовлетворением глядя на Жоржа. С идиотским выражением лица, совершенно голый, в строительной каске на голове и рулем от детского велосипеда, он напоминал умалишенного, каким-то чудом сбежавшего из дурдома.

– Просто офигенно, – цокнул языком Сергей. – «Ангелы ада» наложили бы в штаны от страха, увидев тебя на дороге…

продолжал надрываться Боров[4].

– Скажи «А-а-а», – приказал Малышев, и Жорж, не раздумывая, разинул рот. Сергей протиснул диктофон между его зубов, после чего ловко замотал голову пленника скотчем, через каску и подбородок, отчего записывающее устройство было крепко зажато его челюстями.

продолжал хрипеть диктофон.

Малышев вынул из штанов плоскую фляжку, тускло блеснувшую хромом.

– Хлебнешь, байкер? – спросил он, делая глоток. – Ты кивни, если не против, я тебе волью между зубов.

Жорж сонно покачал головой. Стоящие перед ним фигуры расплывались, словно вибрирующие в воздухе призрачные тени.

– Ну как хочешь. Когда доедешь до финиша, никуда не уходи, – напоследок сказал Сергей. – Возможно, тебе придется съехать не один раз…

– На старт. Внимание. Марш! – рявкнул Малышев, с силой толкнув парня, и Жорж плавно заскользил по оголенному стволу, обильно смазанному маслом.

Уже через несколько метров в лучах утреннего солнца замерцали осколки стекла, затем появились гвозди, потом бритвенные лезвия.

Жорж вздрогнул.

Он выронил руль, оставляя за собой на бревне блестящий красный след. Потом закричал, пытаясь вцепиться в трос над головой и подтянуть тело, но все было тщетно. Канат, к которому он был привязан, неумолимо волочил его по стволу, усеянному смертоносными жалами.

– Давайте, взялись, – возбужденно воскликнул Игорь, изо всех сил потянув за веревку. – Юрик, навались! Томка!!!

Юрий перехватил натянувшийся канат, изо всех сил напрягая мышцы. Тамара лишь устало подняла голову, тяжело и прерывисто дыша. Игорь хотел рявкнуть на девушку, чтобы она присоединилась, но, заметив, что канат поддается, решил, что они вполне справятся без ее участия. Он не мог поверить удаче – перевес был на их стороне!

Ослепленный паникой и жуткой болью, Жорж выставил руки вперед, пытаясь хоть как-то тормозить, но лишь раскромсал себе ладони до костей. Канат, пристегнутый к груди, с беспощадной неизбежностью тащил его вниз, к яме, прямо обнаженной плотью по бритвам и загнутым, как зубы хищника, гвоздям.

Из его глотки вырвался хриплый вой, на мгновение перекрывший звучание отечественной треш-металлической группы.

В отчаянии он попробовал упираться ногами в землю, но это жалкое сопротивление лишь усугубило его положение – он лишь плотнее вжимался в утыканный стеклом и стальными занозами ствол, нанося себе еще более глубокие раны и тем самым вызвав новую волну неистово-оглушающей боли.

Разрыхляя ягодицы и гениталии в мокрый фарш, Жорж медленно сползал по масленому бревну, приближаясь к концу дерева, где вертикально торчали два кривых лезвия. Напоровшись на ножи, его тело вздрогнуло и обмякло. Бревно закончилось, как и сам холм, – в этом месте был крутой откос, и Жорж беспомощно повис на тросе, стремительно приближаясь к лиственнице. Пенис и яички превратились в разлохмаченные красные тряпки, из рваных ран лилась кровь, наружу выглядывали сизые внутренности. Под тяжестью молодого человека трос сильно провис, отчего пальцы ног Жоржа почти касались земли. Наконец он замер прямо над ямой, медленно покачиваясь в воздухе.

«Моторокер-отряд… Моторокер…» – продолжал грозно рычать Боров. Песня закончилась, тут же возобновившись, – эта композиция была поставлена на повторное воспроизведение.

– Ы-ы-ыы… – замычал Жорж. Боль пылала в каждой клетке тела, пронизывая электрическим разрядом суставы. Он непроизвольно стиснул челюсти, захрустел пластиковый корпус диктофона, но зубодробильные рифы «Коррозии металла» продолжали скрежетать из динамика.

– Че это за хрень? – ошарашенно проговорил Игорь, хлопая глазами. Откуда-то сверху прямо на него капала теплая жидкость, и он задрал голову. Закричала Тамара, в ужасе прижавшись к стенке – кровь из Жоржа лилась прямо на них, как из душа. Юрий выронил конец веревки и жалобно заверещал, закрывая лицо трясущимися руками.