деваха. Так и вышло. Вернулась раскрасневшаяся, злая и стала что-то яростно считать на калькуляторе, попутно черкая какие-то цифры в бумажке. На меня она не смотрела принципиально. Кстати, а я до сих пор не знаю фронт работы своих подчинённых! Непорядок. Встаю и иду в отдел кадров, где меня довольно любезно встречают. Наливают чай, предлагают сладости. Дамы тут информированные и знают, что Федирко скоро уедет, а на его место придёт Шенин, собственно, чьим протеже я и являюсь. До первой комиссии ещё час и я углубляюсь в документы, прихлёбывая ароматный чай. Первым мне попалось штатное расписание. Тут я выяснил, что у нас недокомплект! По штату должно быть восемь человек. Место тут хлебное и престижное — заказы разные продуктовые, путёвки и прочее. Крайком КПСС всё-таки. Так что странная дыра в штатке. Отложив себе в уме этот вопрос, читаю должностные обязанности. Начал со своих и сразу вижу подставу! Оказывается, я до двадцатого числа каждого месяца должен предоставлять план общественно-политических мероприятий отдела! А сегодня уже двадцать второе. Впрочем, двадцатое суббота была. Бегло пробежав глазами по остальным пунктам, торопливо иду назад в свой кабинет. Успею я чужие обязанности изучить, мне бы со своими не накосячить.

До комиссии удаётся набросать план мероприятий на октябрь, ориентируясь на прежние, сентябрьский и августовский. Буквально пара-тройка мероприятий, по большей части формальных. Ставлю датой прошедшую пятницу. На мое счастье, заседание бюро крайкома ещё не закончилось, и Лунёва на месте нет, как нет и его чахоточной секретарши. Очевидно, на больничном опять. Кстати, в пятницу я её тоже не видел. Кладу план в папку с надписью «На подпись» и облегченно вздыхаю. Это хорошо, что ещё сама приёмная не закрыта.

На комиссию Михаил Сергеевич успел вовремя и, я так понял, Мария ему свою обиду ещё не высказала, смотрит он на меня доброжелательно.

Первый человек на комиссии, руководитель туристической группы в Болгарию, был первым секретарём парткома совхоза. Семён Семенович. Оказывается, сейчас нельзя руководителям групп брать в поездку жён. Ну, вот такие правила. А взять тот хочет, мотивируя тем, что жена его бывшая фронтовичка, воевала в Болгарии и даже награждена болгарской медалью «Отечественной войны». Женщине, кстати, шестьдесят лет, и это значит, что в сорок пятом ей было всего восемнадцать. Этот факт я уже отметил для себя, удивляясь тому, что такие молодые ещё фронтовики здесь. Разрешение мы дали. Мимоходом я выяснил, что им меняют на левы целых пятьсот тридцать рублей! Это Михаил Сергеевич со знанием дела сказал. За пару-тройку месяцев работы комиссии больше трёхсот рублей не меняли, по его словам.

После комиссии обед. Поскольку никакой объяснительной моя подчинённая не написала, я сам настрочил докладную на имя Лунёва с копией в общий отдел. Мария сразу после обеда пришла довольная и посмотрела на меня с предвкушением.

— Толя, а ты подготовил план мероприятий на октябрь? — буднично спросил посетивший нас с визитом начальник.

— Конечно, Михаил Сергеевич, — важно кивнул я. — У вас в папке «На подпись».

— Да? Секретарь болеет, не успел ещё посмотреть, что там лежит, сейчас посмотрю, — несколько растерялся шеф.

— Да у меня и копия есть, вот, смотрите, — я подаю листок с планом из трёх пунктов, одним из которых значился так называемый «Единый политдень».

Есть такое мероприятие, и проводят его не только у нас, а вообще везде. Раз в месяц зимой, весной и осенью в крае проводится мероприятие, тема которого определяется крайкомом. Иногда даже отдел пропаганды и агитации крайкома рассылал в районы материал в помощь докладчикам. Районные отделы пропаганды и агитации размножали на ротаторе листовки, получалось две-три страницы машинописного текста. Руководители предприятий райцентра выезжали к пяти часам вечера (время вечерней дойки) в закрепленные за ними отделения совхозов, где выступали перед тружениками ферм, ремонтных мастерских, токов. Таким образом, охват трудящихся приближался к ста процентам! На следующий день в райком сдавался отчёт о проделанной работе. Вот такой политдень обязан проводить и я. Летом их не бывает, но по плану в сентябре он был, слава богу, до моего устройства на работу.

— Ну, молодец, — сказал Лунев, хотя взгляд его выражал только удивление, а не удовлетворение.

— Я там вам ещё докладную сейчас принесу на Марию, — нейтрально говорю я. — Опаздывает сотрудница, моё распоряжение об объяснительной проигнорировала.

— Толя, зайди-ка ко мне, — Лунёв повернулся к нам спиной, намереваясь выйти из кабинета, как тут зазвонил телефон.

— Анатолий Валерьевич, вас! — громко сказал Егор. — Говорят из Москвы, министр МВД будет говорить.

Глава 25

Я сразу очутился под прицелом внимательных глаз коллег. Ну ещё бы — такой важный человек мне позвонил. Интересно, как Власов нашёл этот номер телефона? Хотя это же министр.

— Да шутка это какая-то, — уверенно заявила Мария.

— Звонок внутренний, его перевели с приёмной Федирко, — показал Егор на телефон.

Их у нас два. Один местный, другой городской. Телефонов, конечно, Егор один. Оказывается, звонок был на местный. Михаил Сергеевич сразу понял, что тут никакой шуткой и не пахнет и предложил мне, немного вжав голову в плечи:

— Если надо, можешь от меня переговорить.

Но я хочу покрасоваться, а заодно и укрепить свой авторитет среди подчинённых.

— Доброе утро, — вежливо произнёс я в трубку и услышал голос Власова на том конце:

— Еле нашёл тебя, пришлось Федирко звонить! — громко, даже слишком громко, зазвучал голос министра в телефонной трубке.

Наш местный телефон имеет такую особенность — у него очень громкий динамик.

— Александр Владимирович, если доверить мне военную тайну какую хотите, то я в кабинете не один, но могу к начальнику своему зайти, — предложил я.

— Да какая тайна! Благодарность тебе хочу выразить, за сигнал своевременный! Ведь ещё в пятницу начались стычки в Киеве на матче дубля, и в субботу продолжились. Но поскольку личный состав милиции на улицах по твоему совету был удвоен, то в целом справились. А вот субботний матч мои архаровцы немного проморгали. Зато после матча реабилитировались, и серьёзных драк избежать удалось. Разбили одно стекло в автобусе, но хулиган уже даёт показания. А насчёт того, что ты не один там, так я в курсе. Я только что с вашим первым разговаривал. Он сказал, что ты временно сидишь в общем кабинете. Ждём его у нас в Москве, можешь гостинцев с ним передать, — шутит Власов. — Одним новым москвичом больше станет! Не стесняйся, передавай побольше!

— Земли сибирской килограмм двадцать, или кусок скалы из заповедника «Столбы»? — ответно шучу я.

При слове «временно» глаз у Лунева задергался.

— Ах-ха, — слышен смех на другом конце трубки. — Медаль, сам понимаешь, дать тебе не могу, а вот подарок тебе привезут сегодня, если уже не привезли. Час назад как распорядился насчет этого. Ладно, будут проблемы, просьбы — звони.

Я тоже вежливо прощаюсь, видя круглые, недоуменные глаза своих коллег. Лишь у Михаила Сергеевича в глазах грусть. Но это было ещё не все! Стук в дверь, и в кабинет заходит начальник УВД при горисполкоме советов народных депутатов Красноярска. Полковник Шматков Виктор Михайлович, как он представился. Но я его давно знаю, хоть и не очень близко. Так вот кого с подарком послали! Хорошо, хоть министр не начальника краевого УВД генерал-майора Иванова отправил сюда!

— Толя, это что, такой розыгрыш? — требовательно спрашивает глуповатая Мария, упорно не верящая в происходящее.

— Анатолий Валерьевич, — громко, по-армейски, обращается ко мне Шматков, слегка кивнув головой Лунёву. — Тут вам просили передать!

В моих руках оказывается коробка с тортом. Вафельный, полкило весом, называется «Полярный». Рубль двадцать пять копеек. Срок хранения — тридцать суток. Кроме торта из командирской сумки подполковника появляются бинокль в кожаной сумке и маленькая фляжка, с чеканкой, вроде как даже непустая!

— Грамоту за содействие органам вам потом из Москвы пришлют!

— Виктор Михайлович, от души благодарю вас, — немного лажанулся я, упомянув душу. — Я бы и сам приехал!

— Приказы надо выполнять! — строго произнёс подполковник.

— Может, чаю с нами? — радушно предлагаю я.

Но Виктор Михайлович, сославшись на неотложные дела, отказался. Да оно и понятно — начальник городской милиции!

Лунёв, забрав с собой Марию, ушёл к себе и вызвал меня минут через десять. Стучусь в кабинет и, не дожидаясь ответа, захожу. Нет смысла