— Люди проходят с трудом. Многих ловят, а тех, кто не сдается, убивают. Перейти границу — дело труднейшее.

— И чего с того?

— Мы можем тебя перевести. У нас имеется «окно» на границе. И из города поможем выбраться незамеченным. Но ты должен понимать, что мы не можем рисковать нашими людьми, нашими каналами, скажем так, без отдачи для себя.

Иногда, когда случалось выступать под чужой личиной, Шепелев забывал себя, переставал быть работником госбезопасности, уходил в образ и чувствовал себя тем самым человеком, за которого выдавал. Тогда он понимал смысл понятия «актерское перевоплощение» и что отличает хорошего лицедея от посредственного. А это когда тебе все дается легко, играючи, и тебе верят, верят, что ты тот самый, кем назвался. Шепелев не считал себя талантливым актером, но иногда находило вдохновение. Особенно когда оперативная игра начинала складываться. Именно сейчас он ощутил прилив этого оперативного вдохновения, потому что стало ясно — пошла масть. Он бы прямо сейчас крикнул бы «Ну, конечно, приятель, договорились!», однако образ не позволял быстро соглашаться. Образ требовал маненько поломаться.

— Я вам кореша в банду вернул, мало, что ли? Ты учти, что его еще допрашивать как следует там не начали. Сломанный пальчик — фигня. Я тебе могу рассказать, как легавые с вашим братом политическим работают.

— Я знаю. За то, что вернул нам нашего товарища, мы платим тебе приютом. Это, согласись, уже немало. Мы поверили тебе и очень рискуем.

«Ты лучше сказал бы, чего пальто не снимаешь. В комнате тепло, на кухне, откуда ты прикочевал, еще теплее. Стало быть, под пальто ты держишь ствол. Недаром третья и четвертая снизу пуговицы расстегнуты».

— Ты говоришь «мы», а я вас и знать не хотел. Я вот с ним, — капитан показал пальцем на Кеменя, продолжающего стоять чуть ли не по стойке смирно за спиной Миколы, — дело имел и вас не звал. Ладно, не дурной, понимаю, что за просто так вы меня через кордон не поведете. Ну, и чего вы от меня хотите?

— Чтоб ты помог, так сказать, по профессии, — тяжелый Микола пошевелился на стуле, и тот, будучи откуда-то списанным по ветхости, как и вся мебель в этом доме, угрожающе заскрипел.

— Смотря за кого ты меня принимаешь. За фармазонщика, гоп-стопника, медвежатника, щипача, домушника или за мокрушника?

Микола впервые оглянулся на своего товарища, словно ожидая от него перевода. Кемень ничем не помог, лишь вопросительно посмотрел тому в глаза. Это был взгляд подчиненного, направленный на начальника. «Любопытно бы узнать, кто к нам пришел. В каком подпольном звании прибывает. Но ясно, что не пешка».

— Мы хотим, — Микола эту фразу начал произносить чуть ли не по слогам, — чтобы ты помог нам совершить кражу. Это по твоей специализации?

«А как соотнести твои слова о том, что у вас имеются связи в уголовном мире, и то, что ты обращаешься за помощью ко мне, незнакомцу? Но не будем обращать твое внимание на это противоречие. Дескать, не заметил».

— Вроде того, — уклончиво ответил «Жох». — Но кражи они тоже разные бывают. Если коня нужно украсть, то я не помощник, это ты к цыганам обращайся.

Шепелев едва не вздрогнул, когда Микола засмеялся. До сего момента невозможно было предположить, что этот человек способен смеяться.

— Нет, не коня. Одежду.

— Одежду? Так вам лабаз нужно тряхануть?! Это прямо по адресу. Но тут долю с хапа давай. Надо, чтоб все по правилам.

— Нет, не магазин, — покачал большой бритой головой Микола. — Воинскую часть.

— Чего?! — от удивления Шепелев-»Жох» приподнялся на локтях. Потом опустился на одеяло, понимающе улыбаясь. — Да вы чокнутые, ребята! Я еще по твоему корешу догадался. Надо ж додуматься, лезть под солдатские стволы из-за шмотья. Не из-за оружия, а шмотья!

— Это, Леонид, тебя не касается, что и зачем. Есть работа, плата за которую — вывоз из города и перевод через границу.

Микола продолжал терпеливо растолковывать. Хотя его терпение могло бы уже и рухнуть. Значит, вор действительно им позарез нужен.

— Могу только сказать, что прибыли мы сами от этого не получим, поэтому о какой-то там доле и речи идти не может. Только на тех условиях, что я изложил. Так что, берешься или нет?

— Ты погоди чуток. Давай по деталям проговорим. Если дело не совсем гиблое, то попробовать можно.

«Ах, вот почему я вам понадобился, почему вы так вцепились! — сообразил капитан. — Потому что даже, если у вас и есть выходы на уголовный мир, кто из блатных на такое подпишется! Даже если вы им посулите золотые горы. Это не магазин взять, тут пятаком или червонцем не отделаешься. За нападение на воинскую часть летишь прямо под расстрел. Даже повредившись в уме, вор не пойдет на это дело. Вор может согласиться на подобное предложение только в такой безнадеге, в какую я попал… то есть мой персонаж Леня-«Жох».

— Детали, — проговорил Микола. — Детали, я надеялся, мы будем обговаривать с вами вместе. У меня есть план воинской части, — он запустил руку в боковой карман пальто, вытащил бумажный квадратик, но пока не разворачивал его. — Известно, где какие строения расположены, где хранится то, что нам нужно, как охраняется территория. Требуется проработанный план и его качественное исполнение.

«А уж не в ту ли часть вы вновь хотите наведаться, при посещении которой попался этот голубь Кемень, — пришла к капитану догадка. — В этом есть своя правда. Вряд ли всерьез там ожидают второго нападения спустя всего несколько дней после первого. И еще, наверное, нет у вас подробного плана другой воинской части. А совсем без плана не обойдешься. Ишь как сдалась вам эта форма! Почему ж такое нетерпение, даже не пугает повышенная боеготовность, в которую, вне всякого сомнения, приведены сейчас армейские караулы? Не страшит, что город прочесывают органы госбезопасности и милиции. И вдобавок вы идете на риск, привлекая человека сомнительной надежности, непроверенного человека. Чертовски любопытно, в чем тут причина».

— А как же быть с тем, что весь город переворачивают? — задал «вор» вполне уместный вопрос.

— Они ищут, да не там. Они, в основном… э-э

— Малины ворошат, — договорил «Жох».

— Именно. Притоны и прочие злачные места. На подходы к воинским частям интерес не распространяется.

— Ладно, допустим. Придумать что-нибудь можно. Подумаю. Но тогда у меня будут условия.

Микола вопросительно вскинул брови.

— Никаких стволов и перьев у тех, кто пойдет со мной на дело. Или по-другому, никакого холодного и огнестрельного оружия на операции. Ни у кого, кроме меня. Ну, что скажешь?

Глаза Миколы сузились.

— Это еще зачем?

— А затем, что верить я вам не собираюсь. Чего, скажи, проще, положить меня там же у забора части и дать легавым левый след, повернуть указатель от себя на блатных. На кой ляп вам меня через грань тащить, когда проще и дешевле грохнуть.