Микола пошевелил сильными плечами, провел ладонью по щекам, глаза метнулись в сторону. «А ведь, похоже, угадал я их замысел», — усмехнулся про себя капитан.

— Но мы можем и здесь тебя убить? — возразил Микола.

— А ты попробуй. Я вот с этой штукой, — «Жох» выдернул правую руку из-под подушки с зажатым в ладони револьвером, — даже в сортир хожу.

Кемень дернулся за спиной Миколы, словно уже начали стрелять. На гостя же появление оружия никакого впечатления не произвело.

— Веселая у тебя жизнь, господин Леонид, — с непонятной интонацией произнес Микола, — от всех бегаешь, все тебя убить хотят. Как на пороховом складе живешь. Неужели нравится?

«Жох» убрал под подушку руку с наганом.

— О том мы с тобой за стаканом побеседуем. Кстати, закинь сюда горилки, раз мы с тобой вроде подельников.

— Водку, а не горилку, я тебе принес, на кухне оставил, — сказал Микола. — Значит, ты согласен, несмотря на то, что думаешь, будто мы хотим тебя убить?

— Правильно понимаешь, мужик. Значит, поймешь и то, что врасплох меня не возьмешь, я на каждом шагу страховаться буду. Ну, давай теперь по делу. Ты мне скажи, вам клифты солдатские понадобились?

— Что?

— Форма военная нужна?

— Да.

— Новье обязательно?

— Э-э… ах, да понял. Нет, это все равно.

— То есть и старая сгодится?

— Да, я же говорю, все равно.

— А сколько комплектов заказываешь, маэстро?

— Я не понимаю, к чему эти вопросы?

— Скажем, тридцать сгодится? — настаивал «Жох».

— Предположим.

— Ха, да на пес тогда твой чертеж нужен. Тогда я тебе свой план предложу…

* * *

Выяснилось, что Кемень не пьет. Категорически и наотрез. Впрочем, и капитан сейчас бы не стал, но образ требовал водки. Оставив своего соседа в комнате (тот укладывался спать, проговорили они с Миколой долго, сейчас уже было около одиннадцати), Шепелев зашел на кухню. Христина на своем единственном примусе готовила на завтра еду. Да, теперь ей придется терпеть повышенные кухонные нагрузки все то время, что они у нее пробудут.

На столе преломляла электрический свет одна из двух принесенных заботливым Миколой бутылок «Пшеничной». На закуску постояльцу были нарезаны хлеб и колбаса, подготовлены вчерашние огурцы и копченая рыба. «Вор» налил себе водки в граненую рюмку, пошарил глазами по кухне, отыскал нужную посудную полку, подошел и снял вторую рюмку, наполнил и ее.

— Выпей со мной, хозяйка, — требовательно сказал «Жох», поставив вторую рюмку рядом с первой на стол.

— Я не пью, — ответила она, продолжая заниматься делом, то есть помешивать что-то в кастрюле.

Постоялец подошел к ней, встал за спиной.

— Выпей, я тебя прошу.

— Нет, — отрезала она, придавая голосу твердости.

«Жох» взял ее за плечи и развернул.

— Не могу я пить один, не по-человечески это. Составь компанию, Христина. И не смотри на меня волком.

— Я вас боюсь, — отведя взгляд, проговорила она.

— Не стоит. Пойдем посидим, подружимся. — «Жох» обхватил пальцами ее тонкое запястье.

— Пустите меня, я буду кричать, — в ее голосе назревали истерические нотки.

— Кричи, — спокойно согласился на это «Жох», сильнее сжимая пальцы на ее руке. — Твой Кемень не сунется, он меня боится больше, чем ты. Я многого прошу? Или я не человек, по-твоему, и ты брезгуешь пить со мной?

В последней фразе капитана сверкнула угроза.

— Пустите, у меня будут синяки, — предприняла Христина еще одну попытку.

— Выпьешь? — «Жох» не отпустил ее.

— Хорошо, — устало согласилась она.

«А скоро я совсем перестану быть собой, — усмехнулся про себя товарищ Шепелев, садясь за стол напротив женщины, говорящей с польским акцентом. — Окончательно перевоплощусь, брошу службу и стану воровать».

— За гостеприимный дом, — постоялец «Жох» поднял рюмку. — За радушную и красивую хозяйку. И до дна!

Капитан никогда не считал себя большим знатоком женщин. Опасно это — считать себя знатоком женщин. И пытаться просчитать их ходы так же, как просчитываешь ходы противников-мужчин. Однако капитан понял, что произойдет, когда повернул Христину к себе и заглянул ей в глаза. Знал, что это произойдет, если он того захочет и будет продолжать.

Он захотел и продолжал. В его опасной игре эта женщина может помочь. А помощь ему обязательно понадобится. Тем более женщина она привлекательная. Даже красивая. Эдакой осенней, октябрьской красотой.

И это произошло. Помогла и водка. Водка ж, она не только калечит печень, разбивает семьи и одаривает утренней головной болью. Водочка снимает цепи, сводит разведенные мосты, разгоняет кровь. «Жох» заставил хозяйку Христину выпить не одну рюмку. Зато все остальное происходило без всяческого нажима. Остальное происходило исключительно по велению извечного инстинкта.

Он обнял женщину, крепко прижал к себе. Ее голова откинулась назад, глаза закрылись, а губы раздвинулись для поцелуя. Переплелись дыхания, тела стали чувствовать друг друга под одеждой.

— А теперь пойдем в твою комнату, — сказал «Жох». И они оказались в ее комнате.

Любовная составляющая ночи получилась страстной. Капитан удивлялся и сам себе, и этой женщине, производившей до сего момента впечатление строгой и холодной. Может быть, причиной тому был ее невостребованная чувственность, которая находила до того отвод в работе и эмоциях подпольной деятельности. А с его стороны этой связью замещалась ожидаемая и несостоявшаяся встреча с Ольгой. Как бы то ни было, но мужчина и женщина, похоже, нашли друг друга тогда, когда оказались друг другу нужны.

Но любая страсть в конце концов утихает, после штормов наступает затишье.

Капитан курил, Христина лежала, отвернувшись от него. Потом он услышал, как женщина плачет. Вдруг она повернулась. Ее лицо смотрело в потолок, глаза были закрыты, из-под век стекали слезы… и она истерически хохотала. Шепелев молча ждал, когда этот приступ пройдет. Наконец Христина успокоилась и смогла говорить.

— После смерти мужа я поклялась, что у меня не будет больше мужчины, — то, что она говорила, прерывалось всхлипами и короткими смешками. — И вот появляется. И кто он?! Уголовник!

— Ха! — «Жох» загасил папиросу о днище спичечного коробка, который использовал как пепельницу, высыпав из него спички. Повернулся к женщине. — А то, чем вы тут занимаетесь, разве не подходит под статью. Статья пятьдесят восемь…

— Ее выдумали коммунисты! — Она резко поднялась в постели и ее небольшие груди возмущенно вздрогнули.

— Выдуманная-не выдуманная, а статья. И сидеть по ней придется в натуральном лагере с конвоем, собаками и колючкой.