Ни хрена подобного! Все эти годы органы чувств и тело только притворялись послушными, а тут неожиданно взбунтовались.

Он пытался придумать объяснения для себя: стресс, беспокойство, злость и куча других эмоций позволили телу выйти из-под контроля. И вид Женьки — нарядной, подкрашенной, соблазнительно двигающейся — был для него неожиданным, настолько, что она вызвала желание, как обычная симпатичная молодая незнакомка.

Но эти сказки можно было бы рассказывать кому-нибудь другому. А себя обманывать — нелепо и смешно, даже если очень хочется обмануться. Все, что и раньше смущало, когда девушка пыталась завоевать его симпатию, все, что казалось неумелым, глупым, неуместным, все это жахнуло по мозгам, как хороший стакан крепкого алкоголя. А еще заметил, как в клубе на нее малолетки таращились, и не только малолетки: взрослые, не очень опрятные мужики с имиджем "свободного художника" откровенно рассматривали девчонку, когда она крутилась на танцполе. И пусть там было не очень светло, и клубы дыма все заволакивали, почти скрывая тонкое тело от похотливых глаз… Суворов успел все рассмотреть и оценить, и, наверняка, у остальных зрение было ничуть не хуже.

Вспомнилось тут же, как Женька в свое время старательно выхаживала перед ним, в своих откровенных платьях. Как пыталась угодить, когда платья сменились привычными блеклыми нарядами… Он оттолкнул и отказался, так она сюда пришла, в поисках счастья? Платье на ней было уже не таким вульгарным, как раньше. Даже, скорее, приличным было. Но ни-че-го-шень-ки не прятало от сальных взглядов, умеющих правильно посмотреть. Та самая длина и крой, когда больше спрятано, чем показано, и оттого желание увидеть становится все больше, все невыносимее…

Он ведь даже успел постоять немного, наблюдая за происходящим. Правда, очень быстро понял, что бездействие невыносимо. Нужно было немедленно подлететь, встряхнуть и утащить оттуда. Хотелось бы сразу — в темный угол, чтобы показать, на какие интересные вещи девчонка нарывается. Да что там врать-то? Просто не терпелось делать эти самые непристойности…

Глаза ее испуганные, ошарашенные, похожие на две огромных плошки, отрезвили немного. Игорь опомнился, сообразил, что не туда его ведет, наорал — больше для того, чтобы скрыть свое состояние, чем от реальной злости. Хотя… был вопрос, на каких препаратах можно вот так плясать всю ночь и утро… Но и он был не самым главным.

Важнее всего — дотащить ее до дома, сдать Светке на руки, да убраться подальше, подобру-поздорову, пока дров не наломал. Таких, что потом не разберешься.

Довез. Хотел разбудить — рука не поднялась. Вот такая, безмятежная и сладко вздыхающая, Женя была намного безопаснее для него. И для нее тоже — в тот момент лучше было бы не просыпаться.

Сам отнес ее в комнату. Никому из парней не доверил. Они бы, конечно, справились, и физически сильнее хозяина были. Да только вот, не спасли бы их ни сила, ни умения, если бы хоть одним пальцем коснулись Женьки. Игорь и себя-то с трудом сдерживал, чтобы не перехватить ее немного иначе, да покрепче, так, чтобы глаза распахнулись мигом… И он очень боялся выпустить на волю все фантазии о том, что бы дальше делал.

В комнате, уложив девушку на кровать, распорядился, чтобы Светка ею занималась. А сам — сбежал. Позорно. Быстро и не оглядываясь ушел из дома, сам сел за руль и уехал. Санек метнулся, было, наперерез, в попытке забрать ключи, но остановился от одного только злого взгляда.

Ночевал в гостинице, первой попавшейся по дороге. Игорь и не искал ее особенно, главное, чтобы было место для сна, а остальное не интересовало. И пусть номер оказался маленьким, обстановка — на грани бедности (стол, стул, кровать, два полотенца в душевой и одна негорящая лампочка там же), зато можно было лечь и выспаться. Вариант поехать к Татьяне, у которой всегда было мягко, тепло и удобно, отмел сразу же. Сейчас даже смотреть на эту женщину было сродни предательству и кощунству. Словно попытка заменить недосягаемое лакомство каким-нибудь куском черствого хлеба. Голод утолит, конечно же, но радости не принесет нисколько.

Боялся, что не уснет, когда укладывался. Образы Жени, сначала танцующей, потом — сладко дремлющей, а затем новые, ничего не имевшие с реальностью, стояли перед глазами. Тело реагировало на них постоянно, почти не успокаиваясь. Не будь Игорь так уверен в своих людях, решил бы, что в еду сегодня что-то подмешали. Какой-то невероятно мощный возбудитель. Но ничего лишнего он в тот день принять не мог. И это еще больше напрягало: действие любого наркотика рано или поздно прекращается. А что делать, если тебя штормит просто из-за вида малолетней девчонки, которую ты же и подобрал, и вырастил, почти ребенка?

К счастью, все мысли и тревоги пропали, как только голова коснулась подушки, пусть тонкой, продавленной и неудобной, но такой сейчас желанной! Игорь провалился в беспамятство, будто кто-то щелкнул выключателем.

Женя долго отсиживалась в своей комнате, надеялась, что ее позовут, а тогда уже — будь, что будет. Заняла время тем, что отправила смс-ки всем друзьям, которых в ночи побеспокоил Игорь, сообщила, что все с ней нормально, но на пары уже не придет. Димка звонил, видимо, переживал за подругу больше, чем остальные, но она так и не решилась ответить. Боялась, что голос выдаст все ее страхи и терзания, а парню о них знать совершенно ни к чему. Девушка привыкла делиться с ним только хорошими новостями, все плохое привычно прятала в себе. Да и смысла не видела в том, чтобы Дима расстроился вместе с нею, а помочь он никак не мог…

Выматывающее ожидание длилось несколько часов, пока не пришло понимание: никто ее звать не будет, и в комнату специально не придет. Видимо, это тоже было частью наказания. Пытка неизвестностью, подкрепленная собственной виной — ничего страшнее в жизни не было. Женя раньше думала, что плохо — это когда поймали на провинности и тут же прилетело: побои, ругань, сутки в карцере, недельное дежурство по кухне. И обидно, когда не виноват, но уже наказан, без суда и следствия. Теперь оказалось, что все это ерунда.

Не выдержала, побрела сама — сдаваться. Готовая к чему угодно, и не готовая совершенно. Дом затаился в тишине. Даже ламинат в коридоре, который всегда поскрипывал, раздражая Свету, вечно обещавшую сделать ремонт, в этот раз отзывался на шаги совершенно бесшумно. Ни звука телевизора, вечно бубнящего на кухне, ни радио, гремящего у мальчишек в гараже, обычно слышного даже сквозь закрытые окна… Казалось, что все в огромном здании вымерло. Оттого собственное дыхание казалось Жене слишком шумным и прерывистым.

Светы на кухне не было, хотя должна была бы готовить обед. В гостиной тоже не нашлось. Женя прошла по всем помещениям, где Светлана обычно появлялась днем, но нигде ее не обнаружила. Встретить Игоря девушка и не надеялась: рабочий день в разгаре, не время, чтобы сидеть и ожидать ее появления. Скорее всего, Суворов появится вечером. А вот будет ли еще здесь Женя — кто знает?

Пришлось накидывать пуховик и брести на улицу, к охране. Георгий, стоявший сегодня на смене, Жене удивился. Потом, кажется, вспомнил о чем-то и лицом посмурнел. Или ей это просто показалось?