– Не бойся, он дышит, – успокоил его Сланальп. – Вот с Запорожцем, думаю, будет справиться сложнее. К нему незаметно не подберешься. У меня, правда, есть в рюкзаке перцовый баллончик… Значит, сделаем так. Ты брызгаешь ему в глаза, а я луплю вот этим крюком. Я его уже на первом охраннике опробовал – эффект потрясающий.

Озираясь по сторонам, они осторожно выбрались из будки охранника. И в ту же секунду у них над головами раздался громкий крик:

– Эй, вы кто такие? Леша, Сергей, быстро сюда! В саду посторонние!

– Запорожец, – разочарованно выдохнул Перхушкин. – Из окна нас засек, гад! Так, быстро уходим. Следуй за мной, я помогу тебе перелезть через забор…

– Я на него не запрыгну! – в отчаянии проскулил Федоренков.

– Я помогу! Подтолкну тебя снизу, а потом вскарабкаюсь по веревке.

– Нет, ты из-за меня только время потеряшь, – уперся Юра. – Беги один, иначе нас обоих повяжут.

– Идиот! – рассвирепел Перхушкин, хватая Федоренкова за руку. – Порожин наверняка вооружен. Ты что, хочешь получить пулю в лоб? Теперь-то уж он точно не будет с тобой церемониться.

От этих слов лицо Юры сделалось серым, а на лбу выступили капельки пота. Он явно был перепуган до смерти.

– Ладно, – выдавил он наконец. – Бежим! Но забор я все равно не осилю. Давай так – ты удирай тем же путем, каким пришел, а я дерну через калитку.

С этими словами он развернулся и бросился в ту сторону, откуда они только что пришли.

Из дома раздавался заливистый лай Бастера, но ни топота ног, ни криков слышно не было.

Сбитый с толку Перхушкин на миг растерялся. Однако, проводив недоуменным взглядом Федоренкова, который скакал к воротам, словно преследуемый охотниками олень, быстро развернулся и прямо через газон ринулся в глубь сада. Снова воспользовавшись крюком и веревкой, он птицей взлетел на забор, но, прежде чем спрыгнуть на другую сторону, окинул взглядом территорию – Юры уже нигде не было видно.

Мягко приземлившись, Перхушкин смотал веревку, и в этот момент до его слуха донеслось несколько приглушенных выстрелов. Сланальп решил, что это палит из окна разъяренный Леня Запорожец, и поспешил убраться подальше от опасного дома.

Продираясь по лесу, где он собирался спрятать ненужную теперь амуницию, Перхушкин мучительно размышлял о том, что случилось с Федоренковым. Удалось ли ему проскочить через калитку? И если да, то куда он после этого подался? Сумеет ли он выбраться из поселка, если Запорожец в ближайшее время вызовет подмогу? В запасе у них обоих, скорее всего, минут пятнадцать. В самом лучшем случае – полчаса. Потом окрестности наводнят бритоголовые «мальчики». Поэтому главное сейчас – бежать отсюда как можно дальше. Тогда у них, возможно, появится шанс на спасение.

* * *

Утром Яна открыла глаза и сразу же вспомнила все, что случилось накануне. И невероятное чувство облегчения затопило ее. Она лежала в постели, раскинув руки, и наслаждалась моментом. Она свободна от Федоренкова! И почему ей раньше в голову не приходило, что он так ее… обременяет?! Она изо всех сил подстраивалась под их совместный быт, который оказался для нее тяжкой ношей, но признаться себе в этом она ни за что не хотела. Почему? Потому что одинокая жизнь казалась ей неправильной, ущербной? И вместо того, чтобы искать настоящую любовь, она мертвой хваткой вцепилась в Федоренкова? Она не верила, что сможет когда-нибудь кого-нибудь полюбить… Перед мысленным взором Яны появился Ливнев, и она улыбнулась.

В общем-то, понятно, почему Федоренков обманывал ее с Зоей. Наверное, он тоже чувствовал, что их отношения – ложь от начала и до конца. Она сама во всем виновата. Нет, он, конечно, тоже виноват! Мог бы сказать ей правду, вместо того чтобы трусливо бегать налево. Дарья права – наверняка Юрка придумал всю эту чушь с разговорами во сне, чтобы в конце концов, ссылаясь на неполадки со здоровьем, бросить ее и снова переселиться в свою квартиру. Или в квартиру Зои.

Приняв душ, Яна отправилась на кухню и сварила себе кофе. Посмотрела на часы и вздохнула. На работу идти не надо, но и Федоренкова искать тоже не надо, сам найдется. Тогда она с ним и поговорит. А пока есть время заняться домом, разобрать шкафы, выбросить старые бумаги из секретера…

Примерно через час она поняла, что Федоренкова все-таки придется отыскать, и как можно скорее. Его вещи не давали ей свободно дышать! Они лезли ей на глаза и постоянно попадались под руку. Раньше она не обращала внимания на то, что весь ее дом был начинен Юриным барахлом. В платяном шкафу висела его одежда, секретер был забит бумагами. В каждом ящике комода, на книжных полках, за любой дверцей лежали записи с какими-то ужасными рисунками жаб и червяков, его старые мобильники, кисточки для бритья, домашние футболки, солнечные очки, ключи неизвестного назначения, специализированные журналы, ремни и еще миллион мелочей, приводивших Яну в раздражение.

– Я все-таки поеду к Зое, – вслух сказала она, остановившись перед зеркалом и глядя на свое отражение.

И она поехала. Бумажка с адресом лежала в ее сумочке, но она запомнила улицу, номер дома и квартиры с первого же раза. Дарья продиктовала ей и код подъезда, так что внутрь она попала без проблем. Целых десять минут Яна сражалась с собой, прежде чем решилась позвонить в дверь. «Зоя знает о моем существовании, так что я ее своим появлением не огорошу, – размышляла она. – Зато вопрос с Федоренковым решу раз и навсегда. Пусть приезжает и забирает свои манатки, чтобы они мне глаза не мозолили. Ну и сказать ему, какой он засранец, тоже не помешает».

Однако, к ее разочарованию, дверь ей никто не открыл. Еще раньше Яна позвонила в стоматологическую клинику, где ей сказали, что у Зои сегодня выходной. «Может быть, они вдвоем куда-нибудь уехали? Погулять в парке? – размышляла девушка, спускаясь по лестнице. И тут же сама себя оборвала: – Ага, и Федоренков в честь такой прогулки проигнорировал службу. А что, если они попали в аварию? Нет, не стану волноваться».

Но сказать легче, чем выполнить. Подумав про аварию, она все-таки разволновалась. Позвонила Маше и пожаловалась:

– Представляешь, какая я дура? Теперь я переживаю за них обоих – за Федоренкова и его пассию.

– Конечно, дура, – подтвердила Маша. – Я бы на твоем месте пылала негодованием и выбрасывала федоренковские трусы и сандалии с балкона прямо на тротуар. Пусть все видят!

– Может быть, обзвонить больницы? – не сдавалась Яна.

– Тебе больше заняться нечем? – Маша от возмущения перешла на крик. – И когда, Макарцева, ты наконец поумнеешь?

– Тебе сегодня Дарья не звонила? – вместо ответа поинтересовалась Яна. – Она вчера еще собиралась наведаться к Федоренкову в институт – сказала, что хочет копнуть поглубже. Вдруг уже что-нибудь откопала.

– Вряд ли с новостями она позвонит мне, – фыркнула Маша. – Если они у нее появятся, ты узнаешь первой, я уверена. Кстати, сегодня утром, когда я собиралась на работу, Ливнев поинтересовался, увижусь ли я с тобой.