Вернувшись к мусорному баку, он скинул с себя фартук с колпаком.

Теперь нормально.

Так. Что приличные люди делают в подворотнях?

Правильно. Застегивая на ходу ширинку, Сашка разболтанной походкой вывалил из проулка.

Метрах в десяти у казенных машин курили менты. Окинув их заинтересованным взглядом, курсант подошел поближе.

– Э! Тебе какого здесь надо? – лениво спросил один из блюстителей порядка.

– А чего это тут происходит? Бандитов, что ли, ловите?

– Пошел отсюда! Пока не оштрафовал за справление нужды в неположенном месте. Считаю до трех!

«Вот спасибо! Вот порадовали! – ликовал Самойлов. – Давно я с такой готовностью чужих приказов не выполнял!..»

Удаляясь от ресторана, он летел, не разбирая дороги. И от привалившего счастья очень хотел выпить. Где угодно, только не в ресторане. На проспекте он остановился, чтобы отдышаться. И, не удержавшись, расхохотался, представив, что Москва лишилась душераздирающего зрелища: менты с визгом и улюлюканьем гонят по центру города поваренка!

Слезы, сопли, истерика… Еле успокоился.

Дальнейшее Александр знал со слов генерала милиции, с которым много позже довелось сиживать за одним столом.

Когда в зале появился Картофельный Джо, началось главное веселье. В замес попали все, а поварам досталось особенно. Их долго пытали про загадочного поваренка. А, как известно, самое неприятное – отвечать на вопросы, не зная на них точного ответа.

Но потери поварского состава не сравнить с горем «малинового пинжака». Тот получил по-царски. Попал под горячий приклад – ему пробили все что можно и сломали все, что нельзя. Когда до его неразвитого ганглия дошло, что шутки кончились и что его огромная туша оказалась на мясокомбинате, он по-телячьи сходил под себя. Возможно, это отчасти спасло ему жизнь, так как, учуяв дикую вонь, менты прекратили «свежевание туши» и отступили.

Картофельный Джо загремел в больничку с ожогом носа и ушей. «А еще, – сказал генерал полиции, – у него на всю задницу был огромный фиолетовый синяк. Видать, здорово ему поваренок приложил…»

Тогда за столом Самойлов не стал бередить былые раны ветерана, претендуя на авторство той победы. От природной скромности, наверное.

* * *

Бойцы группы Скоробогатова использовали для переговоров портативные радиостанции. Зачастую переговоры велись открытым текстом. Это строго запрещалось инструкциями и наставлениями – в эфире допускались только позывные и минимум информации. К тому же существовали кодовые таблицы. Но все это невероятно усложняло общение. Поэтому, когда в состав группы входил такой специалист, как Брагер, который полностью контролировал обстановку в радиусе километра и мог на сто процентов гарантировать отсутствие радиоперехвата, майор позволял себе некоторые вольности.

Обдумав ситуацию, Сашка успокоился.

Майор же проинформировал:

– Хатуиты на подходе, Саша, и Мирзади сильно нервничает. Может случиться так, что и субботняя операция окажется под вопросом. Переносить обмен больше не получится, и тогда Абдулла может дать приказ на уничтожение заложников.

– Да, Рома, я об этом не подумал, – сказал Самойлов.

– Находясь в непосредственной близости от Лашкара, ты должен будешь воспрепятствовать этому. Другими словами, атаковать кишлак. На вашей стороне будет внезапность и слаженность действий. Надеюсь, с девятью «духами» вы справитесь, ну а мы у крепости как-нибудь разберемся с остальными. Я даже снимать дозор у дальнего входа в пещеру не буду.

– Согласен: оголять тыл нельзя.

– Ты все понял, Саша?

– Понял-понял.

– До связи.

Оставалось поговорить с дозором, охранявшим вход в пещеру.

Первая попытка вызвать старшего лейтенанта Зуброва оказалась безуспешной – мощности небольшого передатчика не хватало, чтобы пробить толщину грунта.

Приблизившись по тоннелям к выходу на полсотни шагов, майор снова запросил пост. На этот раз радиосигнал прошел – Зубров ответил.

– Как обстановка? – поинтересовался командир.

– Все спокойно.

Скоробогатов сообщил ему об изменениях.

– Понял. Будем начеку, – молодцевато ответил старший лейтенант.

– В случае чего полчаса удержите тоннель?

– Если понадобится – продержимся и дольше. Если только не попрет банда численностью с роту.

Майор усмехнулся:

– Таких сил у Мирзади сейчас нет. Человек десять-пятнадцать отправить может.

– Разберемся, командир.

– Надеюсь. На всякий случай я вышлю к вам сапера.

– Зачем?

– Пускай заминирует вход, а пульт дистанционного подрыва оставит тебе. При отходе, удалившись на безопасное расстояние, завалишь вход в пещеры.

– Понял. Когда ждать сапера?

– Отправлю минут через пять…

Отключив станцию, Скоробогатов вызвал старшего лейтенанта Мурова и поставил ему задачу по минированию дальнего входа в тоннель. А в заключение напомнил:

– И постарайся не задерживаться – завтра у тебя много работы здесь.

Кивнув, молчаливый старлей взвалил на плечо тяжелый ранец с причиндалами, подхватил автомат, включил фонарь и исчез в узких закоулках подземелья…

– Все, парни, отдыхать, – заглянул майор в «спальное помещение». – Ужинать и отдыхать – завтра тяжелый день.

Сам же вернулся в свою «келью», уселся на вывороченный из стены камень, пододвинул ранец и, покопавшись в нем, вынул пакет с сухарями…

Вообще-то спецназ ФСБ обеспечивали очень неплохо. А для боевых операций в горной местности имелся специальный сухой паек, упакованный в темно-зеленый пластиковый пакет с ручкой.

Чего в нем только не было! Несколько вариантов первых блюд, гуляш с картофелем, гречневая каша с говядиной. Три консервные баночки: одна с ароматным мясным паштетом, другая с добротным колбасным фаршем, третья с нежным плавленым сыром. Классика жанра – галеты. Сухие соки, чай, кофе, витамины, сахар, соль, перец. Плюс шоколад и тюбик с настоящей сгущенкой. Ну и, разумеется, всякие причиндалы в виде пластиковых ложек, вилок, ножей, таблеток для обеззараживания воды, сухого горючего для разогрева пищи, салфеток и охотничьих спичек.

Однако Роман предпочитал набивать ранец собственными припасами и в командировках питался в основном сухарями, вяленым мясом, сушеными фруктами и шоколадом. Правда, напитки употреблял те же самые: кофе, чай и соки.

А все потому, что в детстве возненавидел консервы.

Когда ему было лет семь или восемь, обстоятельства вынудили родителей уехать на две недели в соседний город. И все это время юный Рома прожил один. Как Макалей Калкин в кино, только лучше, потому что взаправду. Родители, конечно же, оставили деньги на прокорм, подробно проинструктировали по поводу бытовых тонкостей и в довершение попросили соседскую старушку иногда заглядывать и контролировать отпрыска.