Ваше право его ненавидеть, презирать, если хотите, меня это не волнует, но вы можете делать это не только в его отсутствие, но и в его присутствии. И в присутствии даже лучше, по-моему. — Он повернулся к Дэну: — Есть еще кто-нибудь на веранде?

— Всего двое или трое.

— А в гостиной?

— Там Лео и Уолленстайн играют в шахматы.

— В столовой?

— Крокер читает миссис Тримбл стихи. Свои собственные.

Фокс поморщился.

— Да, проблема… — Он осмотрел комнату. — Здесь места маловато, к тому же сомневаюсь, чтобы мисс Грант позволила пригласить Торпа к себе в комнату. Пожалуйста, попроси его подняться ко мне.

Дэн пообещал и вышел. Фокс пригласил Грантов к себе. Нэнси пробурчала что-то себе под нос, но прошла через открытую перед ней дверь в коридор, потом еще через одну, в большую угловую комнату. Фокс включил свет, выдвинул стулья и отправился в коридор встречать гостей. Через несколько минут он вернулся вместе с ними. Грант поднялся и поклонился, отвечая на приветствия. Нэнси погрузилась в изучение бюллетеня министерства сельского хозяйства Соединенных Штатов, который нашла на столе Фокса. Но это вряд ли могло ее спасти, потому что ей все равно пришлось бы разговаривать с Мирандой, которая была с ней очень приветлива во время встречи в здании суда; однако, прежде чем Нэнси удалось найти решение этой проблемы, Джеффри Торп прямиком прошел к ней, остановился напротив и спросил осипшим голосом:

— Вы согласны выйти за меня замуж?

— Боже правый!.. — выдохнула Миранда и опустилась в кресло.

Джеффри не обратил на нее никакого внимания.

— Я спрашиваю вас: выйдете ли вы за меня замуж? — повторил Джеффри, наклоняясь к Нэнси. — Конечно, не выйдете; теперь, разумеется, нет. Но я хотел прежде всего это выяснить, чтобы не было недомолвок. И еще я хочу знать; когда вы подарили свою фотографию моему отцу и почему, при каких обстоя… Эй, не надо…

Но, вскочив со стула, Нэнси скользнула за его спину, уклонившись от пытавшихся остановить ее рук, пронеслась мимо Фокса, словно ветерок вокруг куста, и, уже открыв дверь и задержавшись на пороге, обратилась к Миранде:

— Добрый вечер, миссис Пембертон. Рада, что ваш отец жив.

После этого она вышла и захлопнула за собой дверь.

Она направилась было в свою комнату, но у лестницы в нерешительности остановилась, подумав, что, может быть, свежий воздух несколько остудит ее. Однако снизу, с веранды, доносились чьи-то слабые голоса, поэтому она продолжила свой путь по коридору. Ее мягкие спортивные туфли бесшумно ступали по полу, поэтому ничто не предупреждало о ее приближении, пока она не открыла дверь своей комнаты. И тут ее изумленному взгляду предстал не только сам Дэн Пейви, сидящий в кресле, но и фотография, которую он держал обеими руками, словно раскрытую книгу.

— Простите, — оторопело проговорила она, стоя на пороге и забыв закрыть дверь.

— Ничего, — кивнул Дэн. Он неторопливо поднялся, поворачиваясь к ней лицом. — Миссис Тримбл попросила меня подняться и справиться насчет полотенец.

— Это очень интересно. Тем более она уже сказала мне, что полотенца можно взять в шкафу.

— А-а… — Дэн откашлялся. — Ну тогда, как видно, она не просила меня подниматься и проверять, есть ли полотенца.

— Вам лучше знать.

— Да, конечно, — согласился Дэн. Он постучал по фотографии пальцем. — Знаешь, ведь эта штука является важной уликой. Фоксу не стоило оставлять ее тут без присмотра. Я неожиданно вспомнил, что он оставил ее здесь…

— Никакая это не улика, — решительно заявила Нэнси. — Я уже дала мистеру Фоксу убедительное объяснение по поводу того, как она оказалась у мистера Торпа.

Я обязана еще и тебе давать объяснения?

— Не обязана, но, если хочешь, можешь объяснить.

— Я не хочу.

— Правильно.

— Не думаешь ли ты, что, раз эта фотография принадлежала Торпу, она имеет какое-то отношение к тебе?

— Нет.

— В особенности после того, как мое объяснение совершенно удовлетворило мистера Фокса?

— Правильно.

Нэнси топнула ногой.

— Перестань повторять «правильно» как заведенный!

— О'кей.

— И миссис Тримбл вовсе не посылала тебя в мою комнату спрашивать насчет полотенец!

— Я уже признался в этом.

— Тогда, — она окинула его уничтожающим взглядом, — почему ты не сказал, что тайком проник сюда только для того, чтобы полюбоваться на мою фотографию? Как бы мне это польстило! Я бы просто трепетала от удовольствия!

— Ты и так трепещешь.

— Не трепещу! А если и да, то, уверяю тебя, вовсе не от удовольствия! И если даже ты пришел сюда для того, чтобы прибрать, как ты выразился, улику, я этому рада, потому что получила возможность обратиться к тебе с вежливой просьбой. Я была бы тебе очень признательна, если бы в будущем ты говорил только о тех вещах, в которых что-нибудь понимаешь. Я имею в виду те замечания, которые ты не так давно отпустил насчет моих… того, что касается только меня…

— Я всего лишь высказал предположение, — ответил Дэн. — Я вдруг понял, что ты переигрываешь. Если бы ты вела дело умело, то он наверняка сделал бы тебе предложение выйти замуж…

— Он уже попросил меня выйти за него замуж. Только что, в комнате мистера Фокса.

— А, так ты все же трепетала от удовольствия! Прими мои поздравления.

— Большое спасибо.

— Я сказал: прими поздравления.

— Я ответила: большое спасибо.

— Так, значит, ты… — Он внезапно умолк.

— Что я?

— Ничего. Видимо, мое предложение не понадобилось. Еще раз поздравляю.

— Ты повторяешься. Ты меня уже поздравил.

— Да, это правда. — Дэн поднялся. Он опять постучал по фотографии. — Я отдам это Фоксу. — Он двинулся к двери, делая крюк, чтобы не задеть Нэнси по дороге, и, уже взявшись за ручку, добавил: — Желаю тебе счастья в будущем. В настоящее время у тебя его и так навалом.

Он вышел прежде, чем она успела произнести хоть слово, хотя ответная колкость, по всей видимости, уже готова была сорваться с ее губ; на закрывшуюся дверь она смотрела с открытым ртом.

— Вот что бывает, — пробормотала она, — когда съедают шесть порций мороженого в течение пяти часов.

Даже басы срываются!

Посмотревшись в зеркало, Нэнси решила, что слишком раскраснелась. Она прошла в ванную и открыла кран. Спустив воду, пока она не стала достаточно холодной, девушка намочила полотенце и протерла им лоб, щеки и шею. Она стояла возле зеркала с пудреницей в руках, когда в дверь тихо постучали. Обернувшись, она увидела, что в комнату входит Эндрю Грант.