— Давай, — спокойно согласился он. — Итак, чего ты хочешь?

— Для начала, я хочу, чтобы мне досталась квартира, в которой мы с тобой жили. Ностальгия о счастливых супружеских годах, знаешь ли.

Она даже не пыталась скрыть сарказм, сочившийся из каждого ее слова, а он неожиданно поймал себя на мысли, что его это даже забавляет. Во всяком случае, эта циничная Эля была куда честнее той несуществующей женщины, с которой он умудрился прожить пять лет.

— Так и вижу тебя, поливающую слезами утраты свою любимую пальму, — парировал он в ответ. — Что ещё?

— Мне нужна машина и половина всех твоих средств. Не благодари за скромность.

— Не буду, — хмыкнул Кирилл. — Это все?

— Ещё ты подаришь мне на прощание наш домик в Испании. Ты ведь такой щедрый, Кирюша, не правда ли?

Было в ее вопросе что-то недосказанное, но вникать в это он совершенно не собирался. Просто не хотел.

— Что ещё я тебе должен с щедрой души? — поинтересовался Кирилл, вопросительно подняв бровь.

— Ну, мои вещи ты уже прислал, так что, пожалуй, этого достаточно.

— Твоя скромность действительно не знает предела, — усмехнулся он, но мгновение спустя его лицо приобрело жесткое выражение:

— Ты получишь машину и право оставить себе все деньги, которые лежат на твоем счету. Это все.

— Что? — презрительно осклабилась она. — Да знаешь ли ты, что по закону я имею право на половину совместно нажитого имущества?

Вместо ответа Кирилл взглянул на Рудольфа и тот протянул Эле бумаги, которые держал в руках.

— Вы, безусловно, правы, Эльвира. Вот то, на что вы можете рассчитывать.

Резким движением вырвав документы из рук адвоката, Эля пробежала по ним глазами, затем, нахмурившись, протянула их своему юристу.

— Что это за ахинея? — осведомилась она раздражённо.

— Никакой, как ты выразилась, ахинеи, моя дорогая. У меня, видишь ли, ничего нет. Зато есть у тебя. Жду не дождусь, как мы с тобой разменяем твой «Мерседес» на две «Оки», а может даже «Лады», и поделим оставшиеся от продажи деньги, — добавил Кирилл мечтательно. — Ты рада?

— Что ты несёшь? — Эля вскочила с места и склонилась к нему, готовая, кажется, вцепиться ему в глотку. — Где все деньги?

— У собственника фирмы, конечно же, — ответил Кирилл. — Можешь начать окучивать его. Хотя должен тебя предупредить — он уже в возрасте и крепко женат. Какая жалость для тебя, моя дорогая.

— Не знаю, что ты затеял, Волконский, но я этого так не оставлю. Я выведу тебя на чистую воду! — выплюнув ему это буквально в лицо, Эля развернулась и, зло стуча каблуками, вышла прочь.

— Удачи! — крикнул он ей в спину и расхохотался.

Да, определенно, ему было за что сказать ей спасибо. И за урок о том, что никому нельзя доверять и за эти полчаса, в течение которых он наконец сумел не думать о Варе. Если бы можно было и ночью, когда ворочался без сна в своей пустой постели, вот также забить голову какой-нибудь ничего не значащей ерундой, он, возможно, наконец поверил бы, что однажды все это в конце концов пройдет.

Прошел месяц с момента их последней встречи, но Варя так и не дала о себе знать. И это могло означать только одно — в ту ночь они все же не смогли зачать ребенка. И ему стоило, вероятно, вздохнуть с облегчением и начать наконец жизнь с чистого листа, но вместо этого Кирилл ощущал лишь разочарование. И ещё — его мучили подозрения о том, что Варя могла попросту не сообщить ему о своей беременности.

После всего, что узнал о ней, Кирилл понятия не имел, чего можно ждать от этой женщины. Что, если обнаружив свое положение, она испугалась, что он захочет отобрать у нее ребенка и после родов не подпустит ее к нему? В конце концов он имел на это полное право. И если прежде Варя готова была отдать свое дитя, находясь в отчаянном положении, то теперь она могла все переоценить и пожелать скрыть от него свою беременность.

Эта мысль, прочно засевшая в голове, не давала ему покоя. Кирилл понял, что, не проверив все лично, просто не сможет спокойно жить дальше.

Он должен был ее увидеть и поговорить с ней. И даже если она скажет ему, что не беременна, он не успокоится прежде, чем получит заверения врача в том, что ребенка действительно нет. Иначе он просто не мог. Да, в общем-то, и не хотел. И, испытывая к самому себе отвращение за эту слабость, вынужден был признать, что данное решение — это ещё и предлог снова увидеть ту, которую должен был вычеркнуть из своей жизни ради собственного спокойствия раз и навсегда. Но отчего-то не мог.

Он поехал к ней сразу после рабочего дня, сам не зная, чего ожидать от этой встречи. Но к тому, что ждало его на месте, был совершенно точно не готов.

Вари дома не оказалось. Дверь ему открыла незнакомая женщина, но он сразу понял, что это — мама Вари.

Выглядела она откровенно плохо. Он заметил, что женщина явно очень слаба и от его внимания не укрылось, как она держится одной рукой за стену, словно боится упасть. Но больше всего пугали ее глаза — безразличные ко всему вокруг, как ему показалось в недолгие мгновения между тем моментом, когда она открыла ему дверь, и моментом, когда он, извинившись, отступил к лифту.

Если бы он все ещё злился на Варю за то, как она поступила с ним, одного взгляда на ее мать хватило бы, чтобы понять, что у той просто не было иного выхода. И этот обман он мог простить и забыть, если бы просто был ей нужен. Но все сложилось иначе.

Впрочем, Кирилл не намерен был уходить отсюда ни с чем. Вернувшись к своей машине, он принялся ждать возвращения Вари, сколько бы времени на это ни понадобилось.

Она появилась уже после одиннадцати вечера. С нарастающим раздражением, с каждой прошедшей минутой он все чаще задавался вопросами, где она могла быть все это время? И главное — с кем?

Он знал, что не имел права об этом спрашивать. Знал, что ее жизнь уже никаким образом его не касается, и все же, в тот момент, когда, зло хлопнув дверцей машины, направился к ней, ощущал, что сдержаться будет просто не в силах. В конце концов, если она все же была беременна, он хотел быть уверенным, что этот ребёнок — его.

— Варя! — окликнул он ее резко в тот момент, когда она подносила к домофону ключ. Вздрогнув, она обернулась на звук его голоса, а затем случилось то, что заставило его испуганно кинуться к ней ближе.

Варя упала в его объятия без сознания.

Она и сама не могла понять, что с ней случилось, стоило только Кириллу оказаться в поле зрения. Который день чувствовала недомогание, но уходить на больничный не желала — деньги были не просто нужны, они были необходимы как воздух.

Для Вари эта встреча, когда Кир вдруг обнаружился возле её дома, стала сродни удару грома среди ясного неба. Она уже и не надеялась увидеть Кирилла когда-нибудь вновь, да и не желала этого. Хотя, кому она врала, когда пыталась убедить себя, что не хочет снова хоть пару минут побыть рядом с ним? Хотела. Так, что он беспрестанно снился ей ночами, и сколько бы времени ни проходило, не забывала того, что между ними было. Тем острее становилось болезненное чувство, когда она представляла Кира в объятиях Эли.