Вероятно, все было бы гораздо проще, если бы Варя не забеременела. Тогда у него не было бы повода быть с ней рядом, а вместе с тем — и этого счастливого предвкушения, рождённого ожиданием своего первого ребенка. Не было бы того, что придавало его жизни смысл. Того, что не променял бы ни на что иное, как бы ни была сложна ситуация, заложниками которой они стали.

Возможно, наступит момент, когда он поймет, что они могут начать все заново. Момент, когда он увидит в глазах Вари искренний интерес к себе. Одного этого ему будет достаточно, чтобы сделать все ради того, чтобы они в конце концов были счастливы. Причем счастливы все вместе. Втроём.

А до той поры… до той поры он просто будет с ней. Будет ждать. Ждать того, кто однажды назовет его папой.

— Давай зайдём.

Застыв у витрины детского магазина, мимо которого они проходили прежде, казалось, уже сотню раз на пути от парковки до клиники, где наблюдалась Варя, Кирилл инстинктивно сжал Варину руку, словно та могла внезапно исчезнуть или убежать, и потянул за собой внутрь.

— Зачем? — возразила она неуверенно, но все же последовала за ним без сопротивления.

— Посмотреть, — пожал он плечами, не сводя при этом взгляда с вещи, которая так ему приглянулась.

Судя по всему, это был пеленальный комод, ослепительно-белого цвета, со шкафчиками, украшенными по краям затейливой резьбой, а посредине — изображением милого до невозможности медвежонка.

— Вижу, вам понравился этот комод? — поспешившая им навстречу продавец-консультант заученно улыбнулась и, не дожидаясь ответа, принялась нахваливать товар:

— Прекрасный выбор! Это новый завоз, мы только сегодня его выставили. Комод выполнен из ценной породы дерева, очень качественная и тонкая работа, можете быть уверены, что от него не будет никакого химического запаха или аллергических реакций…

Пока продавец продолжала говорить, Варя неловко дернула Кирилла за рукав и прошептала:

— Кир, ещё рано закупаться подобными вещами и… он такой дорогой…

Ничего ей на это не ответив, Волконский повернулся к продавцу и, вежливо улыбнувшись, сказал:

— Спасибо. Нам нужно посоветоваться.

И только дождавшись, когда консультант отойдет, посмотрел на Варю и сказал:

— Привыкай, пожалуйста, к тому, что я могу купить своему ребенку все, что угодно. Разве он тебе не нравится?

Его пальцы невольно пробежались по тонкой резьбе и в этот момент ему так живо, так отчётливо представилось, как Варя стоит рядом с этим комодом с их ребенком на руках…

— Нравится, но… мы ещё даже не знаем, мальчик будет или девочка… — ответила, между тем, она.

— Этот комод универсален, — возразил Кирилл в свою очередь. — А как ты сама чувствуешь, кто у нас будет? — спросил он вдруг, и, с интересом взглянув на нее, заметил, как Варя инстинктивным жестом коснулась своего ещё практически плоского живота.

— Мне кажется, что будет мальчик, — прошептала она едва слышно — так, что ему пришлось склониться к ней, чтобы расслышать. — А кого бы ты хотел? — добавила она следом, встретившись с ним глазами и от этого пересечения взглядов у него внутри все вдруг перевернулось.

— Я бы хотел того, кто будет меня любить, — ответил он ей внезапно севшим до хрипоты голосом. — Просто любить. Без условий и причин, вне зависимости от того, кто я и сколько у меня денег.

Он сказал это и понял — все так и есть. Неважно, мальчик это будет или девочка, главное, что это будет его ребенок. Тот маленький человечек, чья любовь к нему будет так абсолютна и безусловна, как может быть только любовь ребенка к своему родителю и наоборот.

Он наблюдал, как Варя неловко отвела взгляд после его слов и испытал странный укол разочарования, хоть и глупо было ожидать от нее каких бы то ни было признаний в ответ на сказанное им.

— Мы берем его, — заявил Кирилл, оборачиваясь к продавцу. — И вот эту кроватку в том же стиле — тоже.

— Кир, это все просто не поместится у меня в квартире, — сделала Варя ещё одну попытку его переубедить.

— Я куплю тебе дом, — ответил он, не задумываясь.

— Но моя мама…

— Ты сможешь взять ее с собой.

— Я не хочу, чтобы ты тратился.

— А я не хочу, чтобы ты спорила, — отрезал Волконский. — Я хочу, чтобы мой ребенок имел все самое лучшее. Даже до своего рождения.

Его рука невольно потянулась к животу Вари в том интимном жесте, каким она сама недавно его касалась, и в тот момент, когда его пальцы дотронулись до нее — пусть даже через ткань одежды — Кирилл вдруг почувствовал себя так, словно нет ничего более правильного, чем то, что происходило между ними сейчас, когда он и Варя, как все нормальные будущие родители, стояли посреди детского магазина и выбирали обстановку для детской комнаты.

Короткий, но такой сладкий самообман.

Приближалась дата, когда нужно было делать второе УЗИ, и Варя гадала, стоило ли звать с собой на него Кирилла или нет. С одной стороны, их отношения за последнее время стали более… партнёрскими, что ли, с другой — это событие казалось ей таким интимным, что она, уже заранее представляя Кира рядом, испытывала стеснение.

И всё же он был отцом их будущего ребёнка, и имел полное право присутствовать в тот момент, когда врач должен был рассказать, какого пола будет малыш.

Малыш. Их ребёнок. Мальчик или девочка. Тот, кто уже стал частью Вариной жизни, подарил надежду на что-то гораздо большее — безграничную любовь, которую испытывают только дети, светлую, чистую и искреннюю. И она сама уже изо всех сил любила этого малыша в ответ и знала, что он это чувствует.

— Кирилл? — тихо проговорила она в трубку, всё же решившись и набрав номер Кира. — Это Варя.

И тут же мысленно закатила глаза. Как будто он не знал, что звонит именно она.

— Что-то случилось?

В голосе Кирилла послышалось беспокойство. Она тревожила его по разным вопросам не так уж часто и сейчас, видимо, он решил, что что-то не так.

— Ничего не случилось, — поспешила заверить Кира Варя. — Я просто звоню… чтобы спросить, не хочешь ли ты сходить со мной на второе УЗИ?

Она спросила, и даже дыхание задержала. Возможно, это только ей казалось каким-то таинством, Кир же относился к этому совсем иначе. Например, как к чему-то неважному, что лишь могло стать раздражителем, отрывая его от дел.

— Конечно, хочу. — Ей послышалось, или голос его потеплел? — Когда?

— Сегодня…

Боже, какая она глупая! Нужно было всё сделать заранее, а не окунать Кира в будни беременной вот так, с бухты-барахты.

— Во сколько?

— Через два часа.

— Я за тобой заеду.