Беглый раб явился в российское посольство просить помощи, чтобы вернуться на родину. Посла на месте не оказалось, а секретарь, выслушав историю просителя, сказал: «Коли ты ислам принял, Его Превосходительству нет нужды вступаться за каждого бродягу и вероотступника». И с угрозою добавил: «Если докучать станешь, отдам под турецкую стражу».

«Не получивший защиты и обремененный крайнею бедностью» Василий побрел прочь «в унынии и слезах». Более месяца добывал он себе пропитание поденной работой в порту, наведывался в гостиный двор, просился на корабли русских купцов, но никто не хотел связываться с сомнительным типом.

Как-то Баранщиков встретил на улице двух человек в турецком платье, говоривших по-русски. При знакомстве выяснилось, что они сапожники из Арзамаса, которые уже давно живут в Турции и женаты на турчанках. Один из них, представившийся Гусманом, пригласил Василия к себе в дом.

«Потурченные» земляки просветили соотечественника, что можно очень даже хорошо жить и на чужбине, если к делу подойти с умом. Гусман посоветовал Василию скрыть, что он уже мусульманин, принять ислам заново и получить в канцелярии султана материальную помощь.

Потом Гусман водил Исляма по мечетям и домам состоятельных горожан, где «новообращенного» непременно одаривали денежными подарками. Общая «выручка» составила 400 левков, что по местному курсу валют равнялось 240 рублям!

Баранщикова представили великому визирю, который определил его на службу в янычары – охранять дворец султана. Гвардеец Ислям женился на 18-летней свояченице Гусмана и поселился в доме тестя. На досуге Василий выучился шить сапоги, продавал их и получал к янычарскому жалованью изрядный дополнительный доход. Но претили Баранщикову мусульманские обряды и молитвы по пять раз в день. Жена Айшедуда и тесть Магомет зорко следили, насколько он тверд и ревностен в новой вере.

Законы в Османской Империи были строгие. За обвешивание покупателя продавцу в наказание отрезали пальцы, за воровство отрубали руку, а за сомнение и притворстве в вере магометанской могли и на кол посадить. Всюду рыскали шпионы султана – подслушивали, подсматривали, как мусульманин ведет себя дома и на людях. Потом появлялись стражники, хватали провинившегося и тащили к палачу.

Айшедуда не верила в искренность религиозных чувств мужа, сделалась «свирепая» и все грозилась донести имаму на супруга, что повергло последнего «в крайнюю печаль и смущение». Василий невыносимо затосковал по родине и решил бросить молодую жену да бежать в Россию как можно быстрее.

Дождавшись очередного янычарского жалованья и расспросив дорогу до российской границы у прибывшего в Стамбул курьера из Санкт-Петербурга, Баранщиков в один прекрасный день не вернулся со службы в дом тестя. У знакомого грека Спиридона он скинул с себя турецкую одежду, переоделся в греческую и пустился в долгое и опасное путешествие. Пешком от Мраморного моря до Дуная, далее на север по землям молдаванским, через Днестр – в польские владения, а оттуда уж и до Киева рукой подать. И вот уже под ногами земля российская.

23 февраля 1786 года Василий Баранщиков после семи лет странствий и тяжких испытаний вступил в родимый Нижний Новгород.

Жена с трудом узнала вернувшегося мужа. Семья скитальца все эти годы кормилась подаянием. Не успел Василий нарадоваться возвращению, как коршунами слетелись кредиторы требовать старые долги, а городской магистрат обязал его заплатить еще и купеческую пошлину за шесть лет – всего 230 рублей. Баранщиков в дороге поистратился, пришел в Нижний без копейки, и пришлось ему продать дом, чтобы погасить часть долгов и на время отсрочить другие платежи. А коли не заплатит по векселям, повелел городской суд определить блудного купчишку в казенные работы на соляные варницы.

Но не такой Василий Баранщиков был человек, чтобы, выжив в плену иноземном, сгинуть на каторге в родной стране.

Крепко обидевшись на нижегородцев за то, что они не приняли во внимание его необычные жизненные обстоятельства, Василий отправился прямо в Санкт-Петербург искать поддержки и покровительства «у многих знатных особ», чье «человеколюбие простиралось» дальше закона гражданского.

В стольном граде Баранщиков заинтересовал своей особой титулованные семейства Румянцевых, Чернышевых, Воронцовых и многих других представителей славных родов российских. На благотворительных вечерах Василий блистал красноречием, расписывая во всех красках пережитые на чужбине ужасы. «Их высокографские сиятельства» собрали деньги, выплатили все его долги и помогли напечатать книгу «Нещастные приключения Василия Баранщикова, мещанина Нижнего Новгорода, в трех частях света – в Америке, Азии и Европе с 1780 по 1787 год», которая выдержала три издания.

Автор купил на гонорар новый дом, торговую лавку и прослыл модным российским литератором.

Во второй половине XVIII века Франция утратила основные колонии в Северной Америке и Индии. Чтобы разведать и обрести новые заморские земли, в 1785 году в кругосветное плавание отправились французские фрегаты «Буссоль» и «Астролябия» под командованием капитана Лаперуза.

Жан Франсуа Гало граф де Лаперуз родился в родовом поместье на юге Франции в 1741 году. Пятнадцати лет отроду он поступил в мореходное училище гардемаринов. Через год юный Лаперуз отправился в свое первое плавание к берегам Канады. В восемнадцать принял боевое крещение в морском сражении с англичанами у острова Бель-Иль. После окончания Семилетней войны Лаперузу присвоили чин лейтенанта.

Следующие пять лет он отстаивал интересы французской короны в Индийском океане, успешно сражался с пиратами. Во Францию вернулся в звании капитан-лейтенанта. Началась новая война с Англией. На счету Лаперуза – четыре трофея: два вражеских фрегата, корвет и каперское судно. Отличившегося в боях офицера произвели в капитаны I ранга. В 1782 году эскадра под его командованием уничтожила на берегах Гудзонова залива три английских форта.

Франция и Англия заключили очередное перемирие. Несмотря на военные успехи Лаперуза, французы не смогли вернуть свои бывшие колонии.

Французский король Людовик XVI ревниво следил за успехами английских мореплавателей в Южных морях. Боясь опоздать к разделу тихоокеанского пирога, он приказал морскому министру де Кастри снарядить кругосветную экспедицию – вторую после плавания капитана Бугенвиля. Король надеялся, что граф де Лаперуз затмит открытия, сделанные великим английским мореплавателем Джеймсом Куком.

В этом путешествии страстно желал принять участие еще никому не известный младший лейтенант Наполеон Бонапарт, будущий император Франции. Но чиновники морского министерства вычеркнули его имя из списков штатного расписания кораблей Лаперуза. Эта капелька чернил на кончике пера в скором будущем круто изменила историю Франции и других стран Европы.