Катрин выбралась на смотровую площадку. Здесь было пустовато. Только голый флагшток. Вылинявшее до полной неузнаваемости, старое знамя сняли еще в первые дни. Пусто и неприлично. Сейчас на площадке красовался лишь рассохшийся ящик непонятного предназначения. Хозяйка цитадели оперлась о массивный зубец, глянула вниз. С высоты внутренний двор казался маленьким. И здорово загаженным. Штабель бревен, обрезки чурбаков и досок, куча песка, которую растащили по всему периметру. Песочницу, что ли, сделать? Наследники Ингерн будут возиться, «пирожки» лепить. Впрочем, до наследников дело еще не дошло, а песок, видимо, целиком уйдет на ремонт мостовой у ворот. Со всем остальным потом разберемся.

Катрин удержалась от соблазна плюнуть на лысеющую макушку Даллапа. Шутка, недостойная миледи, и вообще крайне дурного тона. Тем более что все равно не доплюнешь.

Экие глупости лезут в голову. Совсем спятила от лордовской жизни. Сиятельная хозяйка втиснулась между теплыми камнями зубцов и села, поджав ноги. От высоты захватывало дух, но Катрин нравилось рисковать. Хотя опять же вопиющая дурь…

По дороге, ведущей из деревни, тащился воз. Дорогу порядком накатали. Пойдут дожди, развезет в жижу. Лошади и так выбиваются из сил. Белесую было особенно жалко. Животное заслуживает покоя. Хотя ей не привыкать, но все равно. Рабочих лошадей придется прикупить на стороне, в деревне их совсем мало. Серебра хватает, а купить негде. Напрашивается экспедиция в соседний городишко – в Дубник. Всего три дня пути, но кому ехать? Самой нежелательно, до короля слухи дойдут, не стоит дразнить Его Нервное Величество. Блоод исключается. Даллап пристегнут к юбке. Энгус? Не рано ему самостоятельно путешествовать?

Катрин с раздражением потерла мочку уха. Ноют – серьги-то увесистые. Все Блоод с ее эстетико-эротическими фантазиями. И ты не лучше. Энгус для вас мальчишка. А сама-то разве что на год его старше. Если вообще старше. Сколько ему лет, так и не удосужилась узнать. Баронесса хренова. Нужно взять его, Блоод и съездить в городишко. Дамы не сахарные и в лесу подождут, пока Энгус покупать коней будет. Лучше парня лошадей все равно никто не выберет. И двоих-троих деревенских с собой взять не помешает. Пусть дорогу вспомнят. За тридцать лет страха, когда боялись даже мимо замка к броду пробраться, поотвыкли селяне от дальних прогулок. Что за люди такие? И через горы на севере пройти особых стремлений не имели, да и выше по течению перебраться не пытались. Ладно, вольному – воля. Хм, может, их того – закрепостить?

Совсем озверела.

Катрин слезла со стены, пнула флагшток. Крепкий. Надо бы поднять что-нибудь. В этом мире без трусов ходить можно, но без знамени и герба – жуткий позор. Интересно, о «Веселом Роджере» здесь что-то слышали?

Ой, не о том думаем. Пиратствовать пока кишка тонка. Сено, овес и зерно – вот предел мечтаний. И соль. Рыбу засолить, мясо и сало. Лето длинное, но не бесконечное. Ляжет снег, придут вег-дичи и волки. Не те жалкие стайки, что знакомы по милым сказкам старушки Европы. Здесь, судя по рассказам, волчары куда сообразительнее и организованнее. О таинственных снежаках даже и речи нет – хитрющие твари, с вег-дичем их сравнивают. Каждый выход за стены превратится в боевую вылазку. А еще нужно будет прикрывать деревню. Зимой от хищников, летом не только от них…

Внизу неутомимо стучали топоры и молотки. С кузни несло гарью, с горном у мужчин частенько возникали проблемы. Катрин в последний раз окинула взглядом холмы, лесную опушку и речное русло. Дивный пейзаж. Здесь бы постоянного наблюдателя поставить. И крупнокалиберную снайперскую винтовку ему выдать. Волчьими шкурами можно было бы все полы в замке застлать…

* * *

До конца дня Катрин успела помочь Блоод разобрать огромный сундук полуистлевшей одежды, обсудить с Ингерн и другими женщинами обустройство развалившегося курятника и выслушать от Даллапа доклад о полнейшем отсутствии материалов для ремонта «куриных казарм». Еще был Фир Болг со списком лечебных трав, которые требовалось собрать, пока не кончился сезон. Еще было проведено исследование ящиков с древними свечами, которые почему-то плохо горели. Когда-то эти свечи доставили из самого Тинтаджа. Стоили дорого, так как воск содержал редкие благовония. Лучше бы они тогда закупили свечи и благовония по отдельности. Ну, претензии предъявлять некому. Милорд и его наследник погибли где-то в этих самых комнатах, леди-хозяйка давно умерла в изгнании. Подробностей Катрин по-прежнему не знала и совершенно не стремилась узнать.

В сумерках Катрин вывела за ворота пса. На натуральной пище Моде Лу поправился, его шерсть приобрела некоторый лоск. Но благотворные изменения экстерьера не поменяли отношение к жутковатому зверю большинства людей. Пса по-прежнему до обморока боялись. Когда хозяйка с животным проходили мимо пустого амбара, где готовились ко сну поужинавшие рабочие, там наступила такая тишина, что было слышно, как постукивают по камню когти черного монстра. Катрин держала руку на холке пса, тот демонстративно не смотрел в сторону затаившихся людей. Употреблять ненормативную лексику и просто сомнительные выражения в замке давно отвыкли. Ругались все исключительно вежливо и двусмысленно.

Моде Лу чуть заметно шевельнул хвостом и не торопясь, потрусил вниз. Возвращался он теперь только перед рассветом.

Катрин смотрела на черненое серебро речной воды. На луну и Темную Сестру наползали прозрачные облака, и долина ежеминутно меняла цвета. Звенели цикады. Сквозь их неумолчный треск из темнеющего вдалеке леса доносилось уханье филина.

Из ворот выглянул Даллап. Убедившись, что чудовищный пес покинул замок, ветеран вышел и устало уселся на любимый камень.

– С гвоздями разобрались? – спросила Катрин.

– Разобрались, – пробурчал Даллап. – Шуму больше, чем нужно. Гвозди, они ведь разные получаются. Мы ведь не туссеры[10]какие-нибудь. Делаем, как умеем.

Явились Блоод с Энгусом. Суккуб села на перила моста рядом с подругой. В платье, с наброшенной на черные локоны шалью, Блоод казалась милой и домашней. Катрин, не оборачиваясь, чувствовала, как смотрит на подругу Энгус. Думает, дурачок, что в темноте незаметно. Эх, молодежь, молодежь. Катрин ощущала себя старой и омерзительно разумной. А вообще-то смотреть на реку и слушать обыденную болтовню было так хорошо и уютно.

Говорили все о том же: о запасах на зиму, о бесчисленных помещениях, просто вопиющих о ремонте. О деревенских, с их вялым и ленивым характером. Ранение Ингерн уже казалось какой-то нелепой случайностью, не имеющей прямого отношения к бородачам-селянам.

Катрин слушала, впадая в странную умиротворенную дремоту. Хорошо бы так и встретить старость: в окружении надежных товарищей, любуясь ночной тихой долиной. Уф, рано как-то о подобном мечтать. Надеешься в этой благодати до пенсии дотянуть?

Катрин заставила себя очнуться, рассказала о планируемой экспедиции для пополнения конского поголовья. Идея противодействия не встретила, тут же начали обсуждать детали.