– В нашем классе. Ты дашь мне пройти? Я опоздаю к Спасителю.

– Думаешь, я не поняла, что ты мне врешь? – кричала она. – Ты идешь к девке, а ни к какому не врачу! Свинья! Ты с ней спишь!

Самюэль был уже на грани. Еще немного – и он ее ударит. Он сунул и вторую руку в карман.

– Давай-давай, толкни меня! Твой отец меня бил. Чем ты лучше? Яблоко от яблочка…

Самюэля все-таки прорвало.

– Замолчи! – рявкнул он.

– Тихо, тихо! Соседи услышат.

Но ведь этого она и хотела. Пусть знают, пусть все знают, что сын ее бьет! Он понимал, что это провокация, видел отчетливо как никогда и все же не мог не поддаться… Но тут зажатый в кулаке смартфон опять задребезжал, и Самюэль неожиданно рассмеялся. Это папа.

– Мне тебя жаль, – сказал он матери и получил оглушительную пощечину.

Мадам Каэн хлестнула его так сильно, что ее качнуло в сторону. Самюэль проскользнул мимо нее и помчался по лестнице. Ему здорово досталось, зато он свободен, свободен! Поначалу он бежал как угорелый, но постепенно перешел на шаг и достал телефон.

Самюэль читал и перечитывал сообщение. Вьенер прислал его дважды, второй раз – с небольшим изменением:

Где этот «Ибис»? Здесь, в Орлеане? Или, может, в Шанхае?

Тем временем Спаситель сидел в кабинете и ждал. Без десяти десять. Без пяти. Куда девался Самюэль? Ответ он получил в 9:57 по рабочему телефону:

– Простите, я сейчас приду. Мне морочила голову мать, а потом пришла эсэмэска от отца, только я ее что-то не понял.

Задыхаясь, на ходу, Самюэль прочитал СМС Спасителю.

– Так чего ты не понял?

– Где находится гостиница «Ибис»?

– Улица Маршала Леклерка, 12.

Самюэль резко остановился. Выходит, отец совсем рядом.

– Но я к нему сегодня не могу, – сказал он расстроенно. – Мне надо к вам, потом на занятия…

– Иди к нему немедленно, – перебил его Спаситель.

– Немедленно значит прямо сейчас? – обрадовался Самюэль. Он был просто счастлив.

– Да, поспеши.

Птичка Вьенер была в гнезде, но долго ли это продлится?!

– Уже иду! Спасибо вам, спасибо!

– Не забудь, что я тебе говорил. Дай ему время. Он такой, какой есть.

– Не беспокойтесь, – весело сказал Самюэль. – Я все понял. Он недотрога.

Только бы называть его иногда отцом – хватит и этого.

В холле «Ибиса» Самюэль оробел. Он прожил свои шестнадцать лет так замкнуто, что ни разу не бывал в гостинице. Подойдя к дежурному у стойки администрации, он чувствовал себя так, будто участвует в киносъемке.

– У вас остановился месье Вьенер, – произнес он очень «взрослым», как ему казалось, голосом. – Вы не могли бы ему передать, что его ждет сын?

– 421-й номер, – ответил дежурный. – Сейчас позвоню.

Самюэль расхаживал по холлу и готовился к встрече с отцом – второй в его жизни. В памяти у него хранился образ денди в концертном костюме, и шедшего ему навстречу человека в черном свитере под горло, узких джинсах, красных кроссовках и с левой рукой на перевязи он сразу не узнал. Оба смотрели друг на друга удивленно и даже не поздоровались.

– Это что? – спросил Вьенер, указывая на щеку сына.

– Так. Недоразумение.

– А я – об окно. – Вьенер посмотрел по сторонам, словно ища подсказку, что бы такое сказать. – Я тридцать семь лет играю на пианино по восемь часов каждый день. И не могу сообразить, что можно делать, кроме этого. У тебя есть идеи?

– Выпить кофе?

Так они очутились за столиком кафе «Тупик». За чашкой капучино Вьенер поведал сыну, что у них общий психотерапевт.

– Спаситель?

– Да. Очень толковый оказался парень, – своим обычным, чуть высокомерным тоном сказал Вьенер. – Остановил кровь, отвел меня к травматологу и хорошенько врезал Антуану, когда тот хотел силком увезти меня в Париж. Теперь у меня больше нет импресарио, и моя карьера пианиста закончена. Как тебе мысль отправиться вокруг света на парусной яхте?

Самюэль не мог понять, шутит отец или малость заговаривается.

* * *

Во вторник вечером Луиза отправилась на «девичник» с подругами – Тани и Валентиной, – традиционный ужин с салатом «Цезарь» и разговорами о мужчинах – тех, что у них были раньше, тех, какие есть сейчас, и тех, что им не светят: у Тани – Бенедикт Камбербэтч, у Валентины – Франсуа Клюзе. Валентина растила в одиночку маленького Гектора, Тани подумывала, не завести ли ей тоже – не обязательно Гектора, но ребенка вообще. Впрочем, глядя в тарелку с салатом, она признала:

– Родить ребенка без отца – не так уж хорошо.

– Это точно, – подтвердили Луиза и Валентина.

Вопрос с Тани решился – по крайней мере, на тот вечер, – на очереди была Луиза.

– Он предложил тебе жить вместе или нет?

– Всё сложно, – вздохнула Луиза.

Тани и Валентина знали Спасителя – в лицо и понаслышке. Красавец, человек с положением. Они, конечно же, нисколько не завидовали, однако не без удовольствия услышали, что «всё сложно». Луиза рассказала, как в прошлое воскресенье какой-то полоумный пациент Спасителя испортил им весь день – разбил рукой стекло у него в кабинете и серьезно покалечился.

– Хорошо, что стекло было не двойное, иначе он изрезал бы всю руку до плеча! А уж кровищи было!

Спаситель позвал ее, и они вдвоем оказали пациенту первую помощь. Тот потерял сознание. А когда они вышли на улицу и уже собирались отвезти его в больницу Флёри, на них накинулся какой-то буйный молодой блондин.

– Хотел запихнуть раненого в свой «мерседес», но Спаситель как даст ему в челюсть!

Луиза с явным восхищением изобразила апперкот. Но с того дня она Спасителя не видела, он страшно занят.

– Может, он мозги тебе пудрит? – с сомнением сказала Тани.

Луиза вернулась домой с тяжелым сердцем. В последние дни она все время чувствовала какую-то помеху в их со Спасителем отношениях. Не только из-за Жово и Габена. Чего-то он не договаривал, не решался сказать. Может, не так уж он любит ее, и ей нет места в его жизни? Она включила телефон, который из вежливости выключала на время ужина, и увидела, что Спаситель урвал время между двумя пациентами, чтобы написать ей сообщение:

Вопреки опасениям Луизы, Спаситель как раз старался найти в своей жизни место для Луизы. В среду вечером он ей сказал, что раз Габен возвращается домой, то Жово переберется на чердак, и кресло-кровать в кабинете освободится для Алисы.